Почему? Вопрос, который остается всегда

Джон Маркс, продюсер телепередачи «60 минут», отправился в двухгодичное странствие, чтобы изучить жизнь евангельских христиан — людей, среди которых он вырос и которых позже отверг. Он описал свое путешествие в книге под названием «Причины верить. Одинокое странствие человека среди евангелистов и вера, которую он оставил позади». Переломным моментом и ключевой причиной вновь обратиться к вере для Маркса стала реакция церкви на последствия урагана «Катрина». Одна баптистская церковь в Батон-Руж кормила 16 тысяч человек в день на протяжении нескольких недель; другая дала приют 700 бездомным переселенцам. Даже через несколько лет после урагана, когда федеральная поддержка давно иссякла, сеть церквей из соседних штатов продолжала регулярно отправлять бригады для оказания помощи в восстановлении домов. Больше всего на Маркса произвел впечатление тот факт, что эти церковные проекты переступали все расовые границы и барьеры в самом сердце Юга. Как ему сказал один из рабочих: «У нас тут есть белые, черные, латиноамериканцы, вьетнамцы, старые добрые каджуны… Мы просто пытаемся сказать: ‘Эй, давайте поможем людям!’ Это же наш штат. Пусть другие думают о различиях. Для нас все равны».

Маркс пришел к заключению: «Готов поспорить: это был переломный момент в истории американского христианства… Ничто не стало более красноречивым свидетельством как для верующих, так и для небезразличных неверующих, чем успех небольшого контингента волонтеров-христиан в сравнении с гигантскими, но почти полностью провальными усилиями светского правительства. Этот ураган открыл несомненную истину. Все больше христиан приходит к выводу, что единственный способ отвоевать Америку — это служение. Вера уже не передается словами. Она распространяется делами».

ЧАСТЬ 3 КОГДА БОГ ПРОСПАЛ

В октябре 2012 года я совершил творческую поездку на Балканы — проблемный регион, скатившийся в гражданскую войну при распаде Югославии. «Хотите по пути заглянуть в Сараево? — спросил однажды утром мой хорватский издатель. — Этому городу действительно был бы полезен разговор на тему ‘Где Бог, когда я страдаю?’» Название «Сараево» было знакомо мне по военным сводкам 1990-х годов, и, движимый любопытством, я сразу же согласился.

Когда мы ехали по шоссе из Хорватии в Боснию, движение внезапно остановилось. Водители, открывали дверцы машин и выходили наружу, чтобы покурить. Все выдвигали предположения о возможных причинах затора. Авария? Дорожные работы? Как оказалось — нет. Военные прочесывали прилегающие к дороге поля в поисках мин, оставшихся после войны, которая завершилась почти два десятилетия назад. «Добро пожаловать в бывшую Югославию!» — с иронией бросил пригласивший меня издатель. Стороны конфликта во время войны установили более пяти миллионов мин, которые и по сей день продолжают калечить и убивать ничего не подозревающих фермеров, туристов и заигравшихся детей.

Когда мы, наконец, достигли боснийской границы, мир за окнами машины резко изменился. Скоростное шоссе на четыре полосы сузилось до извилистой, покрытой выбоинами двухрядной дороги. На рекламных щитах и уличных вывесках начали встречаться надписи не только на западноевропейской латинице, но и на восточной кириллице. Больше всего меня удивил тот факт, что половина домов стояли пустыми, с выбитыми окнами и выжженными внутренностями. «Да, это — напоминание об этнической чистке, устроенной сербами, — объяснил мой издатель. — Они вынудили все несербские меньшинства покинуть этот регион».

«А кому теперь принадлежат эти дома? — спросил я. — И почему они пустуют?»

«Скорее всего, права на них все еще принадлежат прежним владельцам, которые убежали во время войны и теперь живут неизвестно где. Подумайте сами: хотели бы вы вернуться и предъявить права на свой дом в том городе, где ваши соседи изнасиловали вашу дочь и перерезали горло вашей жене?»

Войны на Балканах доминировали в газетных заголовках начала 1990-х. Европейские лидеры заламывали в отчаянии руки, видя в вечерних новостях картины зверств, словно воскресившие в реальном времени события Второй мировой войны. В ходе нескольких восстаний и гражданских войн более сотни тысяч человек погибли, миллионы стали беженцами, и десятки тысяч женщин подверглись изнасилованию в так называемых «лагерях насилия» — до сих пор эти преступления рассматриваются Международным уголовным судом. В Сребренице сербы собрали всех мужчин старше пятнадцати лет (около восьми тысяч) и, связав им руки за спиной, расстреляли. Рабочие по сей день раскапывают массовые захоронения в попытке идентифицировать тела.

Показания очевидцев с заседаний Гаагского суда звучат, как нескончаемый речитатив ужасов: беременным женщинам вспарывали животы, а их нерожденных детей разбивали прикладами ружей; банды насиловали девятилетних девочек; малышей обезглавливали, а головы клали на колени их матерям… «Случившемуся можно дать только одно объяснение, — сказал мне один босниец. — Бог проспал».