Читаем Почему у собаки чау-чау синий язык полностью

Как ни странно, тема второго нашего выступления, которая, как мы считали, безусловно приведет нас в финал, сложилась легко и быстро. Естественно, мы посвятили ее своей профессии, не шибко распространенной во все времена, пытаясь объяснить, как она связана с любым происходящим в стране событием.

«Не успел архитектор спроектировать кинотеатр, а он уже стал кинотеатром повторного фильма».

«Не успел архитектор спроектировать город, а в нем уже меняют трехкомнатную квартиру на комнату в коммуналке в Москве».

«Стираются грани между городом и деревней. Сейчас в хорошую погоду жители Тушина могут увидеть шпиль Адмиралтейства».

Знали бы мы заранее про будущее значение Питера, так бы не шутили, поскольку под городом, естественно, понимали Тушино.

Вершиной творчества мы посчитали репризу, сочиненную довольно странно. Каждый говорил по слову, как в школьном литмонтаже, и получилось: «Однажды умственный труд зашел по-соседски к физическому, чтобы попросить щепотку соли. В ответ физический труд дал ему в глаз». Зегаль теперь уже от восторга как сумасшедший бегал между столиками пустого кафе под осуждающие взгляды официанток.

В конце концов эти шутки мы довели до ума, и звучали они так:

«Стирается грань между городом и деревней. При этом поселок N был стерт с лица земли…»

«Стирается грань между умственным и физическим трудом…» Тут вперед выходил Климов и, «работая лицом», заявлял: «Устарела поговорка “Сила есть – ума не надо”».

Мы придумали и выход Зегалю. Плужник и Климов оставались вдвоем на сцене после всех «стираний граней». «Взгляните на архитектора», – говорили они, протягивая руку к кулисе, откуда гордо выходил капитан команды.

Наконец, была готова и песня для домашнего задания.

Почему-то для нее мы в основу положили народность, прямо скажем, не очень нам свойственную и близкую. Мы чуть ли не под гармошку, пели от души песню, мало сочетаемую с обликом студента-архитектора и всем тем, что тогда исполнялось. Зато сейчас патриоты от счастья бы рыдали. Тон задавали девицы…

Мы с миленком народ заводной,Телевизор купили цветной.Будут счастливы теща и мать,Научись на гармошке играть!Будут счастливы теща и мать,Научусь на гармошке играть.

Отвечал им самый музыкальный из нас, Лёня Терлицкий, в картузе, к внешности которого картуз, не говоря уже о гармошке, не очень подходили. Эту часть песни патриоты бы сочли за оскорбление. Знать бы им заранее, где будет работать лет через двадцать Терло, – если б могли, удавили.

Мужской хор поддерживал семита-гармониста, но этого нам показалось мало, поэтому еще четыре пары передвигались в каком-то доморощенном народном танце, который им дался большими трудами. Шошенский, как самый длинный, выплясывал с Олей Зачетовой, нежный Клипин, поправляя все время очки, встал в пару с зеленоглазой Ирой Осипян, в которую был безнадежно влюблен. По-моему, Наташа Рослова крутила покорного Проклова, который всегда имел гвардейскую выправку, а Таня Возвышаева встала в пару с Наличем. Именно в этом танце оказалась сложная концовка, когда девушкам приходилось влезать обратно на табуреты. Но их прикрывала мужская шеренга, оставшаяся без партнерш и годящаяся только на роль ширмы. Ни я с гвардейскими усами и бакенбардами по моде того времени, ни Зигаль в танцоры не годились и не рвались.

Сейчас я думаю, что было бы куда смешнее, если бы мы, ребята, танцевали друг с другом. Но в те времена такое проделать считалось немыслимым, тем более на центральном телевидении. А жаль, мы с Зегалем стали бы первопроходцами на отечественной эстраде. Предтечами многих нынешних звезд.

Пока танцоры дергались перед нами в каком-то конвульсивном русском гавоте, мы настоящими мужскими голосами выводили:

Будешь, милый, сниматься в киноИ в Европу прорубишь окно.Будешь в славе купаться, нырять,Научись на гармошке играть.

«Буду в славе купаться, нырять, – отвечал теперь уже нам Леня в картузе. – Научусь на гармошке играть».

Я смотрю на экран голубой, —голосили девушки, —……. милый с тобой.Можешь даже продюсером стать,Научись на гармошке играть.Могу даже продюсером стать,Научусь на гармошке играть.

Мы уже тогда в отличие от многих понимали значение слова «продюсер». Я же говорил, что студент-архитектор всегда знал то, что знать ему совсем не обязательно.

Прикрыли наш КВН за две недели до съемок, когда уже в Москве вышла программа ЦТ, причем с нашими фотографиями. Ректор Юрий Николаевич Соколов, тот самый, что был у нас главным помощником и опекуном, когда мы начинали, стал главным инициатором прекращения нашей артистической жизни.

Перейти на страницу:

Все книги серии Документальный роман

Исповедь нормальной сумасшедшей
Исповедь нормальной сумасшедшей

Понятие «тайна исповеди» к этой «Исповеди...» совсем уж неприменимо. Если какая-то тайна и есть, то всего одна – как Ольге Мариничевой хватило душевных сил на такую невероятную книгу. Ведь даже здоровому человеку... Стоп: а кто, собственно, определяет границы нашего здоровья или нездоровья? Да, автор сама именует себя сумасшедшей, но, задумываясь над ее рассказом о жизни в «психушке» и за ее стенами, понимаешь, что нет ничего нормальней человеческой доброты, тепла, понимания и участия. «"А все ли здоровы, – спрашивает нас автор, – из тех, кто не стоит на учете?" Можно ли назвать здоровым чувство предельного эгоизма, равнодушия, цинизма? То-то и оно...» (Инна Руденко).

Ольга Владиславовна Мариничева

Документальная литература / Биографии и Мемуары / Прочая документальная литература / Документальное
Гитлер_директория
Гитлер_директория

Название этой книги требует разъяснения. Нет, не имя Гитлера — оно, к сожалению, опять на слуху. А вот что такое директория, уже не всякий вспомнит. Это наследие DOS, дисковой операционной системы, так в ней именовали папку для хранения файлов. Вот тогда, на заре компьютерной эры, писатель Елена Съянова и начала заполнять материалами свою «Гитлер_директорию». В числе немногих исследователей-историков ее допустили к работе с документами трофейного архива немецкого генерального штаба. А поскольку она кроме немецкого владеет еще и английским, французским, испанским и итальянским, директория быстро наполнялась уникальными материалами. Потом из нее выросли четыре романа о зарождении и крушении германского фашизма, книга очерков «Десятка из колоды Гитлера» (Время, 2006). В новой документальной книге Елены Съяновой круг исторических лиц становится еще шире, а обстоятельства, в которых они действуют, — еще интересней и неожиданней.

Елена Евгеньевна Съянова

Биографии и Мемуары / Проза / Современная проза / Документальное

Похожие книги