Почему православные такие упертые?

- Я бывал во многих регионах, задавал этот вопрос, и в ответ всегда подчеркивалась национальная принадлежность священников. Там где епископ немец, проблем нет. Когда же священник или епископ поляк, конфликты разгораются чаще. В политике Иоанна-Павла 2 порой чувствовалось желание взять реванш за поражение Речи Посполитой в XVII веке. Именно польские католические священники в России пробуют вывести католичество за рамки национальных общин и обратиться к русским детям.

Странно, что Римская церковь представлена в России почти исключительно польскими священниками и монахинями. Русского интеллигента скорее очаровал бы католик-француз или итальянец. В конце концов и культура там поразительно глубокая, и традиция философско-богословской мысли, да и просто эти страны вызывают давние и искренние симпатии у русского человека... Но - Польша?! Она-то какой вклад внесла в мировую религиозно-философскую мысль? И что же доброго приняла Россия из Польши? И есть ли какой народ в мире, который более ненавидел бы русских (отдельный вопрос – о вине самих русских в таком отношении к нам), чем этот, избранный Ватиканом в качестве посредника между ним и Москвой? Еще в прошлом веке В. Болотов писал о том, что польский крестьянин "без всяких сомнений приемлет слух, что папеж каждый день переписывается с Богом и получает ответы на польском языке: igitur a ojczyzne против moskalow. И большинство римокатолических епископов - чуть ли не родной брат тому темному поляку ”[98][98].

Слишком сложно складывалась история отношений Польши и России, слишком много было взаимной агрессии. И потому Польша – самый неудачный из возможных посредников в диалоге Западного мира и России.

В общем, у российских католиков было бы меньше проблем, если бы они следовали указу императора Петра 1: «1723 года, декабря 2 дня в Святейшем Правительствующем Синоде синодальный вице-президент Феодосий, архиепископ Новгородский, объявил словесно именной Его Императорского Величества указ, их преосвященству в летнем Его Величества доме июня 29 дня сего года сказанной, чтобы обретающиеся в Санкт-петербурге Римского исповедания жители для исправления церковных нужд пасторов требовали токмо из францужан, а не иной нации людей»[99][99].

- Они говорят, что проповедуют неверующим, а не православным...

- Критерии православности, как и критерии принадлежности к католичеству, могут быть весьма различными. В литургическом, мистическом плане для православной Церкви любой человек, крещеный в ней, ей сопричастен. Мы об этом человеке молимся, хотя он об этом может не знать и даже не просить. Особенно это заметно в подростках. Он может жить совершенно мимо-церковной жизнью. Но если в его город приезжает рок-группа «Алиса» и на концерте Константин Кинчев поет «Мы - православные!», то «генная» память пробуждается в этом подростке, и он отвечает – «Да!». Если же его религиозное подсознание будет разбужено проповедью протестанта или католика, то его самопознание в качестве православного станет гораздо более отдаленным и затрудненным.

- Борются ли с сектами католики?

- Не борются. Всякий раз, когда я бываю в Западной Европе, я ищу католические книги антисектантской направленности. Их нет. Там другая концепция — теория кругов. В самом центре — католическая церковь, более широкий круг — православная, еще более широкий (а потому и более удаленный от центра истины) круг - это все христиане, затем монотеисты, затем – язычники и, наконец, неверующие «люди доброй воли». Бороться ни с кем уже не надо, надо искать общее.

Однажды во Львове была такая история. Меня пригласили в униатскую академию. Я вел себя с ними вежливо, сектантами и еретиками не обзывал, просто рассказывал им о Православии… По окончании моего монолога студенты и преподаватели стали говорить о том, что они совершенно со мной согласны и верят именно так, как я рассказал, а потому, мол, нам давно пора соединяться. Я отвечаю, что соединяться все же рано, ибо между нами есть серьезные разногласия. Униаты удивляются: «Какие разногласия?». – «Ну, например, проблема филиокве», - «Да что Вы, это чисто филологическая проблема, ничего серьезного за ней не стоит!». Тогда я в течение получаса рассказываю униатам о том, какие философские и богословские проблемы порождает принятие этого католического догмата[100][100].. На этот раз они не спорят. Но начинают зудить, что «искать надо то, что нас объединяет, а не то, что разделяет». Просто подушками душат. И так достали, что я им говорю: «Вы хотите, чтобы наша встреча какой-то плод принесла?» «Да, конечно, именно этого мы и хотим, поэтому давайте искать то, что нас объединяет!» «Дорогие мои, — отвечаю я, — как вы думаете, если муж и жена будут всё время искать только то, что у них общего, у них плод будет или нет?».