Почему плакал Пушкин?

Депутация удалилась в полнейшем недоумении: что за причина такого взгляда графа Строганова на Пушкина? Чем Пушкин так его против себя вооружил?

Здесь что-то скрывается, но что именно?

У кого ни спрашивали – никто не дал ясного и точного объяснения. Одни лишь предположения чисто личного характера.

Участник депутации М. Шимановский в 1894 году изложил эту сцену на семи страницах в сборнике «Из прошлого Одессы» и в заключение выразил надежду, что со временем историки «придадут надлежащее значение сообщаемому мною факту и должным образом его оценят».

Злодеи и лакеи

Уже были завершены «Годунов» и первые шесть глав «Онегина». Новая пушкинская поэма создавалась с апреля по ноябрь 1828-го и вышла в свет в конце марта 1829 года.

Есть ли там, в «Полтаве», что-либо подходящее «под расчет»?

Прямо-таки глаза разбегаются.

Мария, бедная Мария,
Краса черкасских дочерей!
Не знаешь ты, какого змия
Ласкаешь на груди своей.

В черновиках «Полтавы» не сразу появилось имя Мария. Сначала героиню поэмы Пушкин называл… Наталья.

Немало современников поэта, ничего не ведая о черновиках, уверенно читали эти строки со вторым значением. На место Марии, дочери Кочубея, они подставляли Наталью. Так звали дочь министра внутренних дел, затем председателя комитета министров Виктора Павловича Кочубея.

На место змия, Мазепы, попадал муж Натальи Викторовны барон Александр Строганов. Для того чтоб при чтении заменять «старик» на «барон», не требовалось никакого поэтического мастерства. Получалась жесточайшая эпиграмма, сатирический портрет.

Часть читателей была немало смущена, даже озадачена. В поэме им чудились какая-то неловкость, необдуманность, чуть ли не нарушение приличий. Можно ли на страницах истинно поэтических хулить удачливого жениха лишь за то, что ему, а не кому-то другому отдала свою руку та или иная девица?

Что же Пушкин? Просчитался, переборщил, не предвидел «проницательного» восприятия?

Ничуть не бывало. Именно на «проницательность» умов поверхностных он и рассчитывал.

А. Г. Строганов, по своему великому самомнению и слабому разумению, вполне был способен принять все на свой счет.

Да, Строганов женился на Наталье Кочубей, или, как ее называли иначе, на Наталье Кагульской.

Да, в «Полтаве» Мазепа женится на дочери Кочубея.

Александра Строганова можно представить злодеем и даже убийцей.

Но можно ли его представить умным человеком? Или, более того, расчетливым, ловким интриганом? Можно ли предположить, что на Строганове сошлись концы поисков?

Похоже, что налицо совпадение, не более чем совпадение, сильный ложный след.

Конечно, странно, что после выхода в свет четырех томов биографического труда о Киселеве, где по-французски, без перевода, было напечатано занимающее нас безымянное письмо, Строганов поступил как преступник, заметающий следы. Конечно, подозрительно, что караван с архивом канул на морское дно.

Возможно, что Строганов знал: есть причины его в чем-то подозревать. Но, достигши возраста свыше девяноста лет, он не все разумел ясно. Когда-то кого-то обобрал, а кого – уже и сам толком не помнил. А покаянного письма не писал. В деле Киселева Строганов, повторим, не Искомый, только заместитель.

А как насчет «Полтавы»?

Опять-таки не Строганов был истинной мишенью. Он служил лишь чучелом, предлогом, ложным адресом, необходимым прикрытием. Смелое выступление Пушкина иначе было бы слишком дерзким.

Характеристика, данная Пушкиным ловкому, хитрому, умному, криводушному Мазепе, не подходит к Строганову. Мазепа куда сложнее. Пусть Александр Строганов злодей, но иного сорта – ума недалекого, поведения взбалмошного.

Через Мазепу Пушкин бил якобы по Строганову, а на деле по кому-то еще. Для Пушкина, как и для Киселева, Строганов – не Искомый, только заместитель.

Кто же истинная мишень? Аракчеев?

Да, конечно. Как мы уже упоминали, именно его современники называли «Змий».

Н. М. Карамзин, автор откровенно резкой записки «О древней и новой России», с удивлением рассказывал: Аракчеев, беседуя с ним, выступал на стороне недовольных! (Видимо, старался попасть в тон собеседнику…)

Но памятный для Карамзина разговор происходил давно. А во время создания «Полтавы», в 1828 году, Аракчеев был фигурой, сошедшей с арены, именем, ушедшим в прошлое.

Меж тем за фасадом прошлого в поэме проступало настоящее.

Не для всех, для тех, кто умеет понимать с полуслова.

Характеристика злодея в поэме далеко выходит за рамки эпиграммы. Это развернутое обличение, жанр, который тогда именовался ода-инвектива, обличительная ода.

Как обычно у Пушкина, в первоначальных набросках резче проступала «портретность». Затем наиболее узнаваемые приметы убирались, правка продвигалась от частных подробностей к явлению, от случая к сущности.

Вот почему в черновых вариантах яснее проступают черты хладного и лукавого честолюбца. И вот почему ради большей наглядности в части строк – они выделены – мы будем цитировать не последнее, а начальное начертание оды-инвективы.