Почему нет?

Молчим еще несколько секунд. Мысленный зуд, появившийся несколько часов назад, снова нарастает. Я же могу это сделать. Никто не запретит. Я могу принять это решение сама, мне больше не нужно ни у кого спрашивать разрешения, правда, есть одно «но». То, с которым я пытаюсь бороться последние сорок минут, – я не уверена. Только моего разрешения и одобрения как будто недостаточно. Не пожалею ли я об этом через день, месяц, год? Правильный ли выберу эскиз? Есть ли вообще правильный?

– Слушай, а может, ты? – предлагаю, как мне кажется, отличную идею. – Ты мне что-нибудь набьешь. Выбери эскиз и…

– Ты серьезно? – непонимающе морщится Ярослав.

– Да. Мне они все нравятся, не могу опре…

– Яся, – строго перебивает он.

– Что?

– Что ты делаешь?

– Разве не видно? – дергано хмыкаю. – Собираюсь лишить девственности еще и свою кожу.

– Да ну?

– А что? Что здесь такого? Я уже давно хочу татуировку, – произношу твердо, сама не разобравшись в том, кого из нас на самом деле пытаюсь убедить.

– Хорошо, – нарочито покровительственно отвечает Ярослав. – Какую?

– Любую.

– Ладно, – кивает он и указывает на эскиз рыбки чуть выше щиколотки. – Давай эту.

– Она уже не так сильно мне нра…

– Тогда-а-а, – его палец смещается на силуэт оленя, собранный из древесных ветвей, – вот эту.

Неуверенность стекает по моему лбу и давит на глаза, и я насильно сжимаю губы, удерживая протест.

– Или, может быть, эту? – Ярослав продолжает блуждать среди эскизов. – Или эту. Или…

– Просто выбери уже что-нибудь! – взрываюсь я и запрокидываю голову, глядя в потолок.

– Нет, – отвечает Ярослав.

– Что значит «нет»?

– Так не пойдет.

– Почему?

– Ты знаешь почему.

– Но… – опускаю подбородок и так и остаюсь с приоткрытым ртом, лишившись голоса, потому что Ярослав меня подловил.

– Ты снова мстишь ему, бывшему мужу, – озвучивает он истинную причину, о которую я споткнулась в своей неловкой попытке убежать от прошлого. – Смотри, я делаю все, что ты мне запрещал. И это не то чтобы плохо или как-то неправильно, но… Ясь, лучше бы ты делала то, чего действительно хочешь сама. Не для него. Для себя.

Мышцы лица сводит, словно Ярослав ткнул в самое больное место.

– А что, если я теперь не знаю… не знаю, чего хочу. Раньше знала, а сейчас… – тихонько выдавливаю, пытаясь сдержать позорные слезы, взявшиеся будто из ниоткуда.

– Эй. – Он шагает ближе, опускает руку на мою ладонь и нежно сжимает ее. – Значит, сейчас ты не хочешь ничего. Ясь, так тоже бывает. Не обязательно силой заставлять себя что-то делать, лишь бы создавать видимость бурной жизни. Ты не обязана никому и ничего доказывать.

– Предлагаешь мне превратиться в амебу? Ничего не делать, ни о чем не думать, не мечтать?

– Нет, конечно. Я предлагаю расслабиться. Представляешь, так тоже можно. Не бороться, не преодолевать, не выматывать себя. За тобой никто не гонится. Так куда ты бежишь? Зачем? Стресса тебе уже хватило, не придумывай новый. Отстань уже от себя.

– Я и не… – начинаю было спорить, но снова замолкаю, глядя на перепачканные ноги.

Когда я наносила каждый из этих эскизов, я думала не о том, насколько он нравится мне, а о том, что сказал бы Сережа. Какое было бы у него лицо, как он потом обсуждал бы это с нашими друзьями. Смотрю на ситуацию совсем с другой стороны и ужасаюсь, как сильно меня переклинило. То, что показалось смелостью, на самом деле обернулось трусостью. Никакая это не новая жизнь, не новая Яся. Это старая версия меня, продолжающая цепляться за мечты из прошлого.

Мои плечи расслабляются, и я клонюсь вбок, упираюсь виском в плечо Ярослава. Он тут же опускает руку на мой затылок и кончиками пальцев зарывается в волосы.

– Как же хорошо, что ты здесь, – тихо произношу я.

– Всегда рад, – усмехается он.

– Прости, что тебе снова пришлось вправлять мне мозги.

– Брось. С мозгами у тебя все в порядке.

– Да? А я ведь правда думала, что это хорошая идея.

– Она и не плохая, просто…

– Неэффективная, – заканчиваю я сквозь слабую, но искреннюю улыбку.

– Именно. Когда ты реально захочешь тату, ты ее сделаешь. И ты точно будешь знать, какую и что она будет значить. Может, к тому моменту я уже настолько прокачаюсь, что ты осознанно попросишь лишить тебя еще одного вида девственности.

– Как скромно-то.

– А кого мне стесняться? Ты видела меня голым. И я тебя тоже.

Наш дружный смех прокатывается по комнате, и я ощущаю, как напряжение, копившееся в душе и теле на протяжении последнего часа, бесследно покидает меня. Еще одно признание встает поперек горла, наивное, даже жалкое, поэтому я не решаюсь произнести его вслух, только мысленно.

«Пожалуйста, не отходи от меня ни на шаг, потому что твое присутствие действует лучше любых анальгетиков».

– Подай мне спиртовой раствор, – прошу я.