Почему нет?

– Милая, студия – всего лишь костыль. Он поможет встать, но не излечит. Понимаю, тебе нужно время, но не стоит думать, что его у нас в достатке. Оно уйдет так быстро, что и оглянуться не успеешь. Ты подарила Сереге десять лет. Думаю, с него хватит. Не отдавай ему еще больше.

Мои глаза наполняются слезами, и ладони касается сухая горячая рука. Отец сжимает мои пальцы, и я смотрю на него без тени смущения за свою слабость. Он всегда понимал меня лучше всех, всегда был моей опорой. Именно на нем держится вся наша семья. На его чуткости, стойкости и мудрости. Он всегда знает, что сказать или сделать, чтобы защитить каждую из нас.

– Не отдам, – всхлипываю я, крепче сжимая его руку, чтобы показать серьезность намерений.

– Вот и умница, – широко улыбается он и отнимает руку, чтобы переключить передачу. – А теперь помчали домой. Гости ждут.

– Гости? Так поздно? Уже почти десять.

– У них были занятия до восьми. И один, точнее одна из них, не совсем гость.

– Пап, хватит юлить.

– Нас посетил Вла-а-ад… – тянет он с легкой хрипотцой, подражая героям старых фильмов ужасов, которые так обожает.

– Серьезно? Это сегодня?

– Да. И мне не терпится познакомиться наконец-то с новым зятьком.

– Пост сдал, пост принял, – нервно усмехаюсь я.

– Надеюсь, он будет поумнее Сереги.

– Пап!

– Что? Вы почти развелись, я больше не обязан делать вид, что он мне нравится.

– А я-то думала, вы с ним ладите.

– Ладили. Пока он тебя не обидел.

– Никто меня не обижал!

– Пусть будет так, – вздыхает он и прибавляет газу.

На обшитой деревом террасе горят кованые фонари, освещая небольшой круглый стол. В глубине двора блуждают тени, скрываясь в ветвях вишневых деревьев, а в воздухе витают ароматы выпечки и сладость летней ночи, разбавленные запахом влажной земли из клумб, в которых цветут горячо любимые мамой георгины. Отец и мать сидят рядом друг с другом в плетеных креслах с подушками, внимательно слушая рассказы Карины и Влада, которые разместились на небольшом диванчике. Я же полулежу в кресле-качалке, наблюдая, как вместе со мной покачивается в бокале красное домашнее вино, что так приятно расслабляет тело и мозг. Все по парам. Красота.

– Может, все-таки вина? – предлагает папа. – Эрика – просто мастер. Я даже как-то хотел ей производство организовать, но она все отказывается.

– Вань, хватит детей спаивать, – осекает его мама.

– Они уже давно не дети.

– Спасибо, Иван Михайлович, но я правда не пью, – отвечает Влад. – Вообще. Совсем.

– А что так?

– Непереносимость.

Замечаю на себе выразительный взгляд сестры и, ухмыльнувшись, салютую ей бокалом. У меня-то непереносимости нет, только побочные эффекты мучают, но от маминого вина эффект лишь один – сплю как убитая, что сейчас, кстати, больше плюс, чем минус.

– Мы и без вина неплохо сидим, – говорит Карина, а Влад тут же с ней соглашается.

И это правда. Поздний ужин прошел очень даже хорошо, как и первое официальное знакомство Влада с нашими родителями. Он приятный парень, веселый, открытый, еще и танцор. Не стесняется говорить о себе, умело сыплет комплиментами, даже мне досталось немного. Неудивительно, что Карина витает в облаках последние несколько месяцев.

За столом вновь завязывается непринужденная беседа, но я не вникаю в разговор, предавшись воспоминаниям о собственных «облаках». Не так давно на этом диванчике перед родителями сидели я и Сережа, так же близко, как и Влад с Кариной сейчас. Мужчины говорили о спортивной рыбалке и политике, а мы с мамой щебетали о своем. Тогда мне казалось, что мы похожи, две счастливые семейные пары. Я всегда смотрела на родителей и думала: «У меня будет так же». То же тепло во взглядах, нежные касания невзначай. Конечно, я понимала, что эта красивая картинка утопична и что за ней кроются и другие моменты отношений: споры, непонимания, обиды – но меня это не пугало. Мои мечты не были идеализированы, я осознавала, что трудности будут, и была готова их преодолевать, так же, как и мать с отцом. Только вдвоем. Ни единого раза за всю жизнь я не слышала, чтобы хоть кто-то из них повышал голос на другого. Не могу утверждать, что этого не было совсем, и все же никто, кроме них, не знает об этом. Вот тут я и прокололась, ведь наши скандалы с Сережей слышали все друзья. Каждый праздник, каждая совместная поездка на отдых начинались или заканчивались ссорами и выяснениями отношений. Мы, конечно, быстро мирились, а после шутили над этим, говоря, что в душе мы пара горячих испанцев, но это не отменяет того факта, что нам было далеко до идеальной семьи. И только здесь, в доме моих родителей, мы ссорились шепотом, а иногда и вовсе только взглядами. Может, мы никогда друг другу не подходили? Или перестали подходить в какой-то момент? Почему я этого не помню? Как мы это упустили? Слишком старались сохранить фасад? Сожалели о потраченном времени и поэтому просто плыли по течению? В памяти всплывают обрывки фраз и обещаний, признаний и извинений. Нет. Мы с Сережей любили друг друга. Даже во время ссор. Даже когда были обижены. Даже когда…

– Яся, ты слышишь? – обращается ко мне отец.