Почему нет?

– Дань, дедушка зовет. Иди посмотри, что там.

Малыш резво срывается с места, а Ясмина знакомит меня с друзьями – Таней и Денисом Хмельницкими. Они и правда оказываются довольно приятными ребятами, по крайней мере, я не чувствую от них никакой враждебности или пренебрежения, и даже когда к нам присоединяются для приветственной беседы еще несколько человек, ничего не меняется. Немного болтаем: Яся отвечает на вопросы о переезде и новой работе и сама интересуется последними новостями из жизни знакомых. Правда, непринужденность длится ровно до того момента, пока за спиной снова не вопит Даниил.

– Серега! Здорова-а-а!

– Привет, малой! А ну иди сюда! Ого, как ты вырос!

Ясмина едва заметно вздрагивает, ее грудь опускается на протяжном выдохе, а шея напрягается. Она медленно оборачивается и с трудом сглатывает под оглушительную тишину, повисшую в нашей компании. Понимаю, кто пришел, любопытство так и подначивает оглянуться, но я сегодня не его слуга. Успею еще этого героя рассмотреть, весь вечер впереди.

– Может, присядем? – обращаюсь к Ясе.

– Да, – отвечает она, глядя уже на меня, и тень печальной тоски сползает с ее лица. – Идем.

Находим пару свободных мест за столом и снова оказываемся втянуты в беседу с очередными знакомыми Ясмины – крестным отцом Даниила Валерой и его женой Светой, которым тоже не терпится узнать, где Яся сейчас живет и как. Постепенно все гости занимают свои места, звучат первые тосты за здоровье именинника и его родителей. Сергей с невестой оказываются по диагонали от нас у торца второго стола, где разместилась большая часть «молодежи». Яся старается не смотреть в их сторону, но все-таки короткие взгляды изредка бросает, а после делает мелкие глотки из фужера с шампанским. Чуть шире расставляю ноги и касаюсь коленом ее бедра, чтобы напомнить – ей не нужно вести бой с призраками прошлого в одиночку.

Несмотря на то что Ясмина знает здесь практически всех и даже не один год, дистанция между ними отчетливо чувствуется. И как бы сильно Яся ни старалась выглядеть доброжелательной и веселой, держать лицо ей совсем непросто, потому что во взглядах некоторых окружающих проскальзывает то, что действительно ранит, – сочувствие. Они словно говорят: «О-о-о… бедняжка. Как же ты теперь совсем одна? Вон у Сереги уже все схвачено, а ты…». Они будто ждут оправданий, ждут ее сожалений, и меня это злит. С чего они решили, что это Яся потеряла кого-то невероятного? Что ей будет хуже без этого Сережи? Может, это ему стоит посочувствовать?

Перевожу взгляд левее. Сергей смотрит в нашу сторону, но быстро отвлекается, потому что Ира подносит тарталетку к его рту, кормит с рук и смахивает крошки. У меня никогда не было претензий к парочкам, проявляющим чувства на людях, но сейчас это кажется не просто неуместным, а даже омерзительным. Возможно, я не совсем объективен, но это последнее, что волнует меня в данный момент.

На мое бедро вдруг опускается ладонь, а у уха звучит приглушенный голос:

– Не льсти им своим вниманием. Оставь это представление для других.

Поворачиваю голову, Ясмина хитро улыбается мне. Накрываю ее руку своей под столом и дарю улыбку в ответ.

– Тебе моего внимания не хватает?

– Могу же я хоть иногда побыть жадиной? – Яся по-детски выпячивает нижнюю губу.

– Можешь, – ласково отвечаю я, переплетая наши пальцы.

Она не сопротивляется, лишь сильнее стискивает мою ладонь, а после с осторожностью поглядывает по сторонам. Интересно, о чем она сейчас думает? Стесняется? Не хочет, чтобы кто-то заметил, как мы близки? А может, наоборот? Я не знаю! Не могу понять! Все слишком запуталось! Если бы ей нужна была ширма в моем лице, то мы легко могли бы разыграть парочку, но Яся, похоже, привела меня сюда совсем не для этого. Она не прикрывается мной, наоборот, даже как будто сама защищает. Когда кто-то с пренебрежением спрашивает о моих татуировках или роде деятельности, Ясмина без промедления вставляет комментарии о том, какой я крутой мастер и вообще классный парень. И это не похоже на хвастовство или что-то в этом роде, она словно действительно так считает и хочет, чтобы другие тоже это увидели. Не для себя. Для меня.

– Подай мне салат с ананасами, пожалуйста, – просит она, кивнув на центр стола, и забирает свою руку из моей. – И себе тоже положи. Насколько я помню, он здесь отличный.

– Не люблю фрукты в майонезе, – отзываюсь монотонно, чтобы не выдать сомнений, одолевающих разум.

– Серьезно? Наша дружба под угрозой, Яр. Ты так не шути.

Да я вообще-то уже давно не шучу, только она не хочет этого замечать или делает вид, что не замечает. Хватаю тарелку с салатом, пару ложек накладываю Ясмине и одну – себе.

– Только ради нашей дружбы, – заявляю я, накалывая на вилку ломтик ананаса вместе с кусочком вареной куриной грудки, вымазанной в майонезе, но так и не успеваю донести до рта, потому что в зал врывается брюнетка в алом платье с огромным плюшевым лягушонком в руках.

– Явилась, – слышу сдавленный рык Ясмины и опускаю вилку на тарелку.