Почему нет?

– Исторический момент! Впервые не ты кого-то синего домой тащил, а тебя!

Кирилл восторженно встряхивает кудряшками и заглядывает в холодильник, а у меня стягивает горло от ужаса.

– Яся… меня… – хрипло произношу я.

– Ага. Привезла, затащила в дом, раздела и спать уложила.

Надавливаю пальцами на глаза в желании наказать себя посильнее. Рядом раздается глухой стук, и я кошусь на стакан кефира.

– Выпей, станет полегче. – Кирилл вновь занимает место напротив, склоняет голову и смотрит с каким-то опасным умилением.

– Что там еще? Что я сделал?

– Ничего такого. Всего лишь в любви ей признался. Раз семьдесят!

Страдальчески запрокидываю голову, горячий воздух прямиком из ада, разверзнувшегося во мне, опаляет на выдохе ноздри. Ну все, это конец. Теперь Яся уволит меня к чертям и ни на метр больше к себе не подпустит.

– Тихо-тихо. Я шучу. Никаких признаний не было, – встревоженно бормочет Кир. – И ничего страшного тоже. Вы оба были пьяные, ты, конечно, больше, но все же… Завалились в обнимку около часа ночи, ржали, как кони, дурачились и бесились.

– Что? – недоверчиво переспрашиваю я, опуская подбородок.

– Что слышал. Боссиня все пыталась уговорить тебя лечь спать, а ты убеждал ее, что абсолютно трезв, и рвался до дома проводить. Даже решил на руках пройтись по комнате, чтобы доказать. Жопа, кстати, не болит? Ты нормально так об пол приложился.

– У меня все болит.

– Зато было эффектно, – пожимает плечами Кир и отводит взгляд. – А как боссиня потом тебя на повреждения осматривала. Я даже смутился.

– Что-то еще? – мрачно спрашиваю я.

– Стихи, – только и произносит Кирилл, и мой желудок сжимается.

– Какие стихи?

– Те самые…

Только не это. Как я вообще эту ересь, что Коля с Толей придумали на первом курсе для обреченных подкатов, вспомнил? Там же девяносто процентов – маты, пять – комплименты и еще пять – междометия.

– Твою мать…

– Да ладно тебе. Боссине вроде понравилось. Она так хохотала, что даже Пират проснулся.

– И что… что было дальше?

– Она отвела тебя в постель… – медленно проговаривает он.

– Хватит, Кир. Не тяни.

– А я-то что? Я же не извращенец, дальше за вами не подглядывал. Вышла она через полчаса, лохматая, красная и довольная. Вызвала себе такси и уехала домой. Наверное, вы там сосались до тех пор, пока ты не отключился.

Качаю головой, пытаясь все осознать и смириться, а после запиваю кислый стыд таким же кефиром. Возвращаю пустой стакан на стол, Кир все еще с интересом пялится на меня.

– По-моему, ты ей нравишься, – подводит итог он.

– Ага, как щенок, – хмыкаю я и быстро сворачиваю тему, не горя желанием ее развивать: – Проехали. Сорян за бедлам.

– Да фигня, – отмахивается Кирилл, и между нами повисает молчание.

Проходит еще несколько минут, мое моральное состояние все ухудшается, а физическое и подавно. Как теперь все исправить? Почему вчера я не выпил на полведра меньше? Ком подкатывает к горлу, а перед глазами появляется картинка идеальной семьи обновленных Муратовых и дружное семейство Белых. Чувствую себя жутким слабаком, но ничего не могу поделать с ноющим мальцом, обиженные вопли которого раздаются в голове. Родители Ясмины – очень милые люди, да и ее присутствие рядом только скрашивало вечер, но я все равно чувствовал себя лишним, одиноким и каким-то ненужным, словно бродяга зашел на чужой праздник и его по доброте душевной решили накормить с общего стола. Надеюсь, Жанна не будет настаивать на моем присутствии на всех семейных праздниках, иначе в лучшем случае совсем скоро мне понадобится психотерапевт, а в худшем – адвокат.

– Яр… – зовет меня Кирилл, тоже, очевидно, помрачнев. – Че там пахан?

– Ничего нового…

День тянется угнетающе долго, все силы уходят на то, чтобы таскать себя по дому – из гостиной на кухню, из кухни в ванную, из ванной обратно в гостиную. Кирилл после утреннего разговора ходит загруженный. Он слишком хорошо понимает, каково это, когда родителям плевать на тебя и твою жизнь, сам с предками общается только по праздникам и то не всегда, но я сейчас не в состоянии его успокаивать и утешать. Займусь этим позже, как только в себя приду. Валяюсь на диване, листаю телевизионные каналы, чтобы отвлечься от назойливых мыслей, и раз в час открываю переписку с Ясминой, правда, так и не решаюсь написать. А что мне ей сказать? Как теперь реабилитироваться? Весь последний месяц я старался убедить ее, что уже далеко не глупый подросток, не еще одна ходячая проблема, и так позорно все просрал.