Почему море соленое

Однако все разом умолкли, когда над головами проскрипел железный голос корабельной трансляции:

— Вновь прибывшим на корабль построиться на юте по левому борту.

Нам с замполитом надо идти принимать молодое пополнение. Пробираясь между сидящими прямо на палубе матросами, слышу за спиной:

— Салажата прибыли, значит, братцы, суши весла — скоро демобилизация.

2

На юте главный боцман мичман Сенюшкин выравнивал строй молодых матросов, прибывших из учебного отряда. Те, у кого со словом «боцман» связано представление о прокуренных усах, косой сажени в плечах, громоподобном басе, отменном наборе непечатных слов и прочих аксессуарах боцманской профессии, будут разочарованы, познакомившись с мичманом Сенюшкиным. Усов он не носит, матом не ругается, ничего устрашающего в фигуре не имеет — щупленький такой, неизменно вежливый, голос повышает редко, вид у него вполне интеллигентный.

Увидев нас с Протасовым, мичман Сенюшкин принимает положение «смирно», набирает полную грудь воздуха, изо всех сил старается придать своему голосу командирскую басовитость и зычность, но извергает лишь тонкий, петушиный крик:

— …и-ирьна!

Подбегает на положенную дистанцию и уже обычным своим голосом рапортует:

— Товарищ командир! Пополнение в составе восьмидесяти четырех человек построено.

Я дохожу до середины строя, поворачиваюсь и здороваюсь:

— Здравствуйте, товарищи матросы!

Дружно набирают воздух и гаркают:

— Здравия желаем, товарищ капитан второго ранга! — Эхо гулко проносится над гаванью, слышно, как всплескивает вода — взлетают испуганные чайки.

— Вольно!

Строй облегченно вздыхает, и, расслабившись, матросы выжидательно смотрят на меня. Я иду вдоль строя, вглядываюсь в лица, стараясь запомнить их. Пока новенькое обмундирование не обмялось у новобранцев по плечам, их еще нетрудно отличить от бывалых матросов, а когда они наденут робы, можно и перепутать. И бывает, что заметишь с мостика непорядок, отчитаешь такого матроса, а он и не виноват, потому что еще не знает, как и что нужно делать. А вообще командир должен знать своих подчиненных в лицо, даже если их на корабле несколько сотен.

Похоже, что в учебном отряде их приучили к порядку: чистенькие, брюки и форменки отутюжены так, что о стрелки палец порежешь, все аккуратно подстрижены, побриты. Только вон у того, чернявого, бескозырка блином, перешита не по-уставному, видать, пижон. Ничего, боцман потом популярно объяснит ему, что к чему, а сейчас не стоит омрачать им настроение замечаниями.

А вот у этого в разрезе форменки видна цепочка на шее. Неужели крестик? Был на моей памяти случай, когда прислали на корабль баптиста. Протасову долго пришлось вести с ним «душеспасительные» беседы. Замполит потерпел тогда поражение, баптиста пришлось списать на берег, ибо вера запрещала ему брать в руки оружие, а у нас даже коки по тревоге расписаны на боевых постах.

— Фамилия?

— Матрос Егоров. — Отвечает бойко, смотрит в глаза прямо, как говорят, «ест глазами начальство».

— Что у вас там на цепочке, товарищ Егоров? Крестик?

— Никак нет.

— А что же все-таки? Может, покажете?

Матрос потянул за цепочку и извлек из-за пазухи… черную пешку.

— Так что же вы исповедуете, товарищ Егоров?

Кто-то хихикнул. Егоров наконец-то смутился и не совсем внятно пробормотал:

— Просто так повесил, без исповедания. Извините.

— Но почему именно пешку? Не коня, не ферзя, а именно пешку? Да еще черную. Только — откровенно.

Егоров недоверчиво покосился на боцмана и сказал довольно твердо:

— Видите ли, она наиболее точно символизирует мое теперешнее положение.

— Спасибо. Вот теперь все ясно, — очень вежливо поблагодарил я.

Ох, если бы мне было ясно! Кто он, этот Егоров? Человек, склонный к скоморошничанию ради дешевой популярности и «оригинальности», или принципиальный отрицатель? Вряд ли у него в восемнадцать лет есть твердые убеждения. Пожалуй, он из той, не столь уж малочисленной, породы людей его возраста, которые хотят поскорее утвердить свою самостоятельность. Жажда самостоятельности вообще свойственна молодости, но иногда путь к самоутверждению принимает самые уродливые формы, и такой вот самоутверждающийся паренек способен вытворять черт знает что, легко ранимое самолюбие толкает его на поступки самые отчаянные, но отнюдь не обдуманные. А может, кто-то уже успел засорить ему мозги, как засорили тому баптисту?

Так кто же он все-таки? Лучше или хуже того баптиста? Что это: необдуманная шалость или вызов? Если вызов, я должен его принять. И не Протасову, а мне придется этого «новоявленного апостола» наставлять на путь истинный. И вызов надо принять тотчас. Однако не разводить же с ним дискуссию сейчас, вот здесь, перед строем? А может быть, как раз именно сейчас? Но все это так неожиданно, у меня даже нет времени все обдумать как следует.

Выручил Сенюшкин.

— А что мне повесить на шею, если следовать вашей градации? — спросил он матроса.

Тот пожал плечами:

— Не знаю, не думал. Наверное, слона.

Ага, не думал. Это уже лучше.