Почему маму всё достало

Такая неожиданная чуткость, которую впервые проявили ко мне мои дети (окей, Джейн только налила мне вина, но это лишь начало), такая зрелость мышления и точность оценки, с которой Питер описал мои отношения с моей матерью, тронули меня до слез, но я не потеряла бдительности до такой степени, чтобы купиться на его щедрое предложение приготовить ужин, потому что мыть кухню, потолок, собак и, возможно, куриц после его кулинарных экспериментов придется мне.

С подростками никогда не знаешь, чего ожидать. Сейчас они кричат, что ты их бесишь, а через секунду как ни в чем не бывало наливают тебе чай, а через пять минут снова ненавидят тебя, потому что ты каким-то образом разрушила их жизнь в стопятьсотый раз за день. Прямо как на американских горках, но, слава богу, посреди этого гнева и беспричинной ярости бывают моменты, которые все же дают надежду, что когда-нибудь они вырастут и станут людьми, и такие моменты не дают тебе опускать руки. Может, это просто инстинкт самосохранения. Если они в течение четырех-пяти лет пубертата не смогут переработать и вытравить всю эту злость и ярость из своего организма, то, может быть, нам нужно их просто топить или еще что-то такое делать с ними. Между тем щедрое предложение Питера приготовить ужин оставалось неотвеченным.

– Спасибо, дорогой, – ответила я, большими глотками отхлебывая вино из своей банки, как хипстер на водопое. – Я считаю, что мы все заслуживаем небольшой передых. Как насчет заказать еду на дом?

Третья мировая война не заставила себя долго ждать, потому что дети не могли без кровопролития решить, какую еду заказать: индийскую, китайскую или тайскую – ну и что, пусть моя мать и считает, что еду навынос можно есть только на пляже и только если это рыбные палочки, мы с моими детьми заказываем еду на дом! Сама мысль, что у нее изжога начнется от того, что мы заказали еду посреди недели без всякой на то причины, подняла мне настроение. Ха-ха-ха!

Июнь

Суббота, 2 июня

Итак, когда я позвонила Джессике, как мама просила, у нее была легкая истерика: у Персефоны и Гулливера, видимо, начался переходный возраст, и эти два подростка стали СОВЕРШЕННО отбиваться от рук. По словам Джессики, у Персефоны появился интерес к членовредительству и она совсем не думает о своем будущем, а Гулливер вступил в трэш-метал группу. Дальнейшие расспросы выявили, что на самом деле все не так страшно: и у Персефоны нет татуировки во все лицо и она не расщепила себе язык, а Гулливер не сбежал из дома, чтобы ездить за Megadeth в их мировом турне, просто Персефона сделала себе пирсинг в носу и не хочет экстерном сдавать вступительные экзамены в Оксбридж, и ужас, о ужас! Джессика страшно обеспокоена, что Персефона вовсе и не собирается никуда поступать после школы, а что до Гулливера, то он ушел из школьного камерного оркестра, чтобы играть на синтезаторе в рок-группе, которой руководит тот же самый учитель музыки мистер Билл, который по совместительству и дирижер оркестра.

– Тебе не кажется, что ты чересчур драматизируешь, Джессика? – мягко поинтересовалась я. – Для подросткового бунтарства, сдается мне, это еще ничего.

– НИЧЕГО? – взвилась Джессика. – Возможно, для твоих детей это и ничего, а у Гулливера, по словам его учителя фортепиано, был шанс поступить в престижную Джульярдскую школу в Нью-Йорке – и как он туда поступит, если не будет целенаправленно готовиться?

– Но, Джесс, ему только тринадцать, – напомнила я.

– А Персефона? К ней никто серьезно не будет относиться на философском факультете в Оксфорде, если у нее на лице будут висеть всякие железки.

– Даже у Саманты Кэмерон есть тату, – опять напомнила я ей.[3]

– Да где тебе понять мою тревогу, – с отчаянием ответила Джессика. – Если ты разрешила Джейн проколоть себе пупок.

– Что? Я не разрешала.

– Персефона видела пирсинг у Джейн в инстаграме. Хочешь сказать, ты не в курсе?

Черт бы побрал этот инстаграм! Не могу же я бесконечно брать у Питера телефон и проверять, что там творит Джейн, – он скоро заподозрит неладное и перестанет мне разрешать лазить у него в телефоне, а то даже и Джейн все расскажет.

– Ну конечно я знаю об этом, – старалась я поддерживать образ ответственной матери, которую дочь не блокирует в инсте, чтобы без спросу делать пирсинг в разных местах и засовывать язык в ухо одному молодому прыщу.

– С тобой все нормально, Эллен? У тебя какой-то голос странный.

– Нет, нет, все нормально! – ответила я, едва оправившись от удивления, что Джессика вообще заметила, что у меня что-то с голосом, потому что я совершенно уверена: ни мой развод, ни мой жалкий домишко (я имею в виду Дом Мечты), ни стремление моих детей выплеснуть свои психотравмы от распада семьи через пирсинг разных частей своего тела – все это никогда не омрачит ее сознание больше, чем вероятность того, что Гулливер может не поступить в школу искусств.

– Мне надо идти, – ответила я. – Позвони маме, хорошо?

Я решительно направилась к Джейн на второй этаж, чтобы выяснить, кто ей разрешил проколоть пупок, на что услышала равнодушное «Папа».