Почему я?

— Нет, я говорю не о том, что не знаю его, а том, что у этого телефона не существует номера.

— Мы подключились к линии и можем звонить куда угодно, но до нас никто не сможет дозвониться.

— А Эн…ах. У него все еще есть тот «доступ»?

— Уже нет. Мы забрали с собой много разных устройств и ушли. Послушай, Мэй, кто-нибудь может к тебе зайти. Может, ты навестишь свою сестру?

— Мне не очень нравится Кливленд, — по правде говоря, Мэй не любила свою сестру.

— Тем не менее, — прошептал голос.

— Посмотрим, — пообещала Мэй.

— Все же, — настаивал голос.

— Я подумаю. Ты позвонишь снова?

— Конечно.

Раздался звонок в дверь.

— Кто-то пришел, — произнесла Мэй. — Закончим разговор.

— Не открывай!

— Дж…я им не нужна. Я просто скажу им правду.

— Хорошо, — прошептал голос, но очень неуверенно.

— Веди себя хорошо, — сказала ему Мэй, повесила трубку и пошла открывать дверь.

Четверо высоких, крепких, широкоплечных мужчин — наподобие несуществующих братьев экс-морпехов — спросили:

— Где он?

Мэй закрыла за ними дверь и ответила:

— Я вас не знаю.

— Но мы знаем тебя, — возразили они. — Где он?

— Если бы вы оказались на его месте, то остались бы здесь?

— Где он?

— На его месте, — продолжила Мэй, — где бы вы были?

Незнакомцы посмотрели друг на друга, поставленные в тупик истиной — и раздался звонок в дверь.

— Не открывай! — приказали они.

— Я же вам открыла, — заметила женщина. — Сегодня ведь день открытых дверей.

Вошли трое детективов в штатском.

— Полиция, — представились они и показали ненужное удостоверение.

— Заходите, — пригласила Мэй.

Трое детективов и четверо крутых парней в гостиной посмотрели друг на друга.

— Ну и ну, — сказали офицеры.

— Мы дожидаемся нашего друга, — ответили парни.

— Пойду распакую продукты, — проинформировала Мэй и предоставила их самим себе.

37

— Похоже, — сказал Мэлоуни, без улыбки, глядя на Закари и Фридли, — я оказался прав.

— Может, — признал Закари, так быстро и бодро, как будто это он оказался прав.

— Естественно, мы узнаем больше, когда допросим того человека.

— Дортмундер, — произнес Мэлоуни, постукивая досье, которое Леон нежно положил в центр стола. — Джон Арчибальд Дортмундер. Родился в Дэд Индиан, Иллинойс, вырос в детском доме Жалостливые Сердца Сестер Бесконечного Страдания, тысяча арестов по подозрению в грабеже, два тюремных срока. В последнее время о нем не было слышно, но это не значит, что не проявлял активности. Простой, местный, ловкий вор из низшей лиги. Не международный шпион, не террорист, не борец за свободу и совершенно не связан с политикой, — быстрый взгляд в сторону Фридли. — И даже не армянин, — и на Закари, главного кретина. — Мелкий мошенник за один заход ограбил ювелирный магазин, по ошибке заполучил и Византийский Огонь. Как я и говорил в самом начале.

— Вполне возможно вы правы, — сказал Закари. — Но на допросе может выясниться, что этого мужчину по имени Дортмундер завербовал кто-нибудь другой.

— И у него имеется партнер, Келп, — добавил Фридли.

— Эндрю Октавиан Келп, — произнес инспектор, кончиками пальцев чувствуя, что под первым досье находится еще одно. — Он его партнер по алиби, но не по краже. Предполагаю, что у Дортмундера имелся на Келпа какой-то компромат, поэтому он и предоставил ему алиби. Келп не имеет абсолютно никакого отношения к ограблению.

— Он может быть посредником, — предположил Фридли.

Закари нахмурился:

— Чего?

— Я сильно в этом сомневаюсь, — высказался Мэлоуни.

— Что? — не понял Закари.

— Мы должны проверить, состоит ли Келп в международных объединениях, — заметил Фридли.

— Что, черт возьми, происходит, — не выдержал Закари.

— Связь Келпа с интернациональными объединениями, — объяснил Фридли.

— Ах, Келп! — повторил Закари и сразу же ухватился за эту идею, бешено развивая ее. — Отличная концепция! Келп, Келп — очевидно, что это сокращенное имя. У него должна быть родня в старом свете. Он помог с алиби Дортмундеру, а тот взял на себя всю грязную работу. Рубин — Освальд!

— Они не связаны друг с другом, — отметил инспектор.

— Смысл таков, — объяснил Закари. — На этапе теоретизации, множество связей постулировали между теми двумя. И хотя все они оказались неуместны в данном случае, все же некоторые из тех теорий могут сыграть свою роль в данной ситуации.

— Почему бы и нет, — сказал Мэлоуни. — Они сработают также как и прошлый раз. — И он посмотрел на открытую дверь: — Да, Леон?

— Капитан Каппеллетти, — объявил помощник. — С тем привлекательным маленьким стукачом.

— Пускай войдут, — ответил Мэлоуни.

И Леон впустил Тони Каппеллетти, подталкивающего Бенджамина Артура Клопзика, который очень изменился. Из-за пережитого ужаса он еще больше похудел, истончал, но стал более крепким, прочным, что было необычно. По-прежнему сухопарый, но глядя на него, возникало ощущение, что он, как муравей, может поднимать и переносить крохи в семь раз тяжелее собственного веса. Его огромные впалые глаза метались из стороны в сторону, как будто в офисе Мэлоуни его поджидали бывшие товарищи; и осветились ужасом и диким подозрением, когда заметили любопытные взгляды Закари и Фридли.

— Ак! — екнул он и уперся в грудь Тони Каппеллетти.