Почему я отвлекаюсь. Как распознать синдром дефицита внимания у взрослых и детей и что с ним делать

Время от времени, обычно в ответ на какой-то шум, Пенни поворачивалась к доске и цифрам на ней. С каждой минутой там появлялось все больше дробей. Девочка, видимо, что-то в них видела, потому что всякий раз хмурила брови. Она казалась не встревоженной, а безмятежно непонимающей. Затем поправляла волосы и, как будто следя за полетом пылинки, медленно поворачивала голову обратно к окну. Пенни не издавала ни звука. Никому не мешала. Можно сказать, ее спокойствие производило на класс умиротворяющее действие. Казалось, ее можно не замечать годами.

На перемене я подошел и представился. Родители уже предупредили девочку о моем приходе.

— Здравствуйте, доктор Хэлловэлл! — произнесла она и широко улыбнулась. — Мама сказала, что вы хороший.

— Твоя мама тоже очень приятная женщина. Она тебе еще что-нибудь сказала?

— Нет, больше ничего, — ответила Пенни, и ее лицо приняло такое выражение, как будто она должна что-то помнить, но не знает что.

— Ладно, ничего страшного. Хочешь выйти на свежий воздух?

— Мама сказала, что вы хотите со мной поговорить.

— Всего пару слов. Твои мама с папой пришли ко мне посоветоваться, как помочь тебе с успеваемостью и не только. Тебе нравится ходить в школу?

— Да! — ответила Пенни с энтузиазмом.

— А что тебе здесь нравится?

— Мне нравится учительница, другие дети, я люблю приходить сюда из дома, сидеть и слушать…

— А что тебе нравится слушать? — спросил я.

— Ой, вообще все! Больше всего — собственные мысли. Я люблю придумывать всякие истории. У нас с мамой есть такая игра…

— Она мне о ней рассказала, — признался я. — Звучит интересно. Утром на математике ты тоже этим занималась?

— Да. Я сочиняла историю о толстых старичках, похожих на шестерки, и смешных старушках, которые были как девятки. Они начали танцевать и превратились в восьмерки.

— Это здорово, Пенни. А как ты думаешь, восьмерки превратятся обратно в шестерки и девятки?

— Может, и превратятся, — сказала девочка, теребя на косичке резинку с желтыми блестками. — Вообще-то мне хотелось заставить их лечь и превратиться в бинокль, через который можно посмотреть далеко-далеко.

— Прямо в Дальнюю страну, — сказал я.

— Да, — ответила Пенни, немного покраснев от того, что я знал место из ее сказок.

— А есть в школе то, что тебе не нравится? — поинтересовался я.

Пенни уставилась на кроссовки.

— Я все время отстаю. И не делаю уроки.

— Вероятно, у нас получится с этим справиться, — сказал я. — Перемена почти закончилась. Может быть, встретимся как-нибудь, когда ты не в школе?

— С удовольствием, — согласилась Пенни. — Только сначала поговорите с мамой. Она решает, что мне делать.

— Обязательно. Было приятно с тобой познакомиться, Пенни. Еще увидимся.

* * *

Бекки Трусдейл оказалась молодой учительницей, только что прошедшей стажировку в частной школе недалеко от Бостона. Она много знала об СДВ и нарушениях обучаемости.

— Очень рада, что вы смогли прийти, — сказала она. — Я не вызывала Пенни к доске, чтобы вы понаблюдали, как она себя ведет, если оставить ее в покое. Но она очень умная девочка.

— Да, — согласился я. — И выглядит счастливой, по крайней мере сегодня.

Мне показалось, что я расслышал в речи Бекки южный акцент.

— Вы с Юга?

Импульсивность моего собственного СДВ поборола врачебную тактичность и последовательность.

— Да, — сказала Бекки, ничуть не обидевшись на смену темы. — Я выросла в Чарлстоне, а потом семья переехала в Мэн.

— Довольно большая перемена.

— Это точно. А вы откуда?

— Вообще-то в детстве я прожил несколько лет в Чарлстоне, — и мы оба замолчали. — А как давно вы знаете Пенни?

— С начала учебного года. Полтора месяца. Мало, чтобы как следует ее узнать, но достаточно, чтобы полюбить. Она напоминает мне маленькую художницу: сидит на задней парте и мечтает.

— Вы считаете, у нее депрессия? — спросил я.

— Нет, — рассмеялась Бекки. — Ничего похожего. Она воодушевляется всякий раз, когда с ней говоришь. Другие дети ее любят. Ее не трогают, когда она выключается. Они как будто смирились, что она такая.

— Что вас беспокоит больше всего?

— То, что она на самом деле не с нами, — ответила Бекки с колебанием. — И я боюсь, что чем дольше она ходит в школу, тем серьезнее становится проблема. Даже на этом уроке она много пропускает, но как-то компенсирует. Я совершенно точно знаю, что она могла бы учиться лучше.

Мы с Бекки проговорили до конца перемены. Я поблагодарил ее за помощь и попрощался, пообещав оставаться на связи.

В голове уже сложился перечень заболеваний, которые могли объяснить поведение Пенни. После того как я еще раз с ней встретился, поговорил с ее родителями и провел ряд неврологических и психологических анализов, перечень сократился до двух пунктов: синдром дефицита внимания без гиперактивности либо нарушение выражения или восприятия языка.

Синдром дефицита внимания усугубляет проблемы с обучением так же, как близорукость: человек не может как следует сфокусироваться, поэтому не способен в полной мере применять имеющиеся таланты. Первый этап лечения — надеть очки, то есть скорректировать СДВ, а затем снова оценить масштаб оставшихся нарушений обучаемости.