Почему я не люблю дождь

А потому ни сильная бледность, ни заостренные скулы, ни даже вновь появившиеся клыки на Осси особого бы впечатления не произвели. И если про бледность и скулы она не знала, но догадывалась, то клыки-то вполне для нее очевидны были, тем более, что размером они сильно превосходили те, что она месяц назад примеряла, и выглядели они со стороны и на ощупь совсем как настоящие вампирские. Вот только в отличие от того, что раньше было, вкус крови из разодранных десен ее больше не радовал и не пьянил, а вызывал легкую тошноту и глухое раздражение.

А в остальном, все, как бы, нормально было: чувствовала она себя замечательно, была бодра, весела и готова к любым неожиданностям и неприятностям (что по большому счету, как известно, – одно и то же).

Жаль только, что все эти изменения в облике леди Кай никоим образом не затронули ее экипировку. Привычный и почти родной комбинезон хоть и растянулся немного, но все ж таки был ей теперь катастрофически мал: брючины едва колени прикрывали, а рукава не доставали даже до локтей. Ко всему, его пришлось почти полностью расстегнуть, потому что все остальные части тела помещались в нем с большим трудом и отчаянно рвались наружу. А ботинки пришлось и вовсе убрать до лучших времен потому, как внезапно выросшая сразу на несколько размеров лапища в них просто физически не умещалась.

Так что со стороны обновленная леди Кай смотрелась, наверное, как страхолюдина и пугало-переросток, но поскольку функциональность сейчас была много важнее красоты, то Осси особо и не переживала.

Чего, впрочем, нельзя сказать о Ташуре.

Во всяком случае, теперь хилависта старался держаться от леди Кай подальше, и задевать ее просто так по пустякам не решался. Что, кстати, было еще одним несомненным достоинством новой личины.

– Ну, вот, – произнесла леди Кай, закончив наконец осмотр себя любимой, и немного помахав руками и ногами, привыкая к новому телу и новым возможностям. – Совсем другое дело! А то уж думала – помру…

– Да? – Не удержался все-таки от сарказма хилависта. – А я, вот, теперь это думаю.

– Неужели? – Осси улыбнулась, обнажив свои клыки почти на всю длину, а потом присела на корточки, приблизив свое… так скажем, лицо почти вплотную к Ташуру. Только что носом в него не уткнулась. – Не бойся, малыш! Там, – глубоко внутри, – я почти такая же, как и была.

– Ну, если только очень глубоко, – вздохнул хилависта. – Но я учту…

Осси хмыкнула и поднялась.

– Пошли, дружочек. Нас ждут большие дела. Точнее – одно дело…

– А, может, не надо? – Попробовал возразить хилависта. – Может: ну его – дело это… Может, сразу к порталу?

– К порталу? – Осси еще раз хмыкнула, но в новом ее исполнении это больше походило на глухой сдавленный рык. – Да, что-то мне подсказывает, что портал-то как раз там и есть, – она кивнула в сторону продолжавшегося где-то на окраине Аулы светопреставления. – Так, что хочешь – не хочешь, а нам – туда.

– Не хочу, – буркнул Ташур. – Могла бы где-нибудь в другом месте поискать…

– Не переживай! Разберемся! – Отмахнулась Осси. Ей в ее новом состоянии все ни почем было, – столько адреналина и всякой другой гадости в крови намешалось… – Пойдем уже.

И не дожидаясь ответа зашагала по аллее.

– И за что мне все это, – застонал хилависта и нехотя поплелся за ней.

Шли долго, но без проблем и приключений, и хотя Ташур шарахался от каждой тени, никого и ничего по пути не встретили. Так и дошли, ни капли крови не пролив. Ни своей, ни чужой.

А когда дошли, – замерли в отдалении, пораженные величием открывшейся картины. Что не говори, и как ты к этому не относись, а посмотреть тут было на что.

Огромная площадь на самом краю некрополя, и, кстати говоря, – на самом краю острова, ибо видны уже были парящие где-то далеко внизу облака, – являла собой зрелище, потрясающее самое смелое и самое воспаленное воображение. Такого разгула стихии Осси не видела никогда. Да и мало кто, наверное, видел…

И имя этой стихии было – зло.

Тысячи сорванных розовым ветром мертвых теней собрались здесь на самой окраине острова. И то, что собрались они тут не по своей воле, а влекомые силой, которая была превыше них, а, может, и, вообще, превыше всего на земле, ничего не меняло. И теперь сила эта рождалась из небытия, подпитывая себя кружащими вокруг сгустками умертвий. Развоплощенная смерть кружила по площади широкой воронкой все ускоряющегося смерча.

Туго закрученная спираль его была невелика в высоту – не больше человеческого роста, – но охватывала она почти всю площадь, а в ней шагов сто было – не меньше, и вращение ее было стремительным и неумолимым. Рваные клубящиеся края облизывали стены гробниц и проносились дальше, с каждым оборотом все уплотняясь, и втягивая в себя все новых и новых посланников смерти. Они не раздумывая, без сожалений и колебаний приносили себя в жертву во имя будущего, которого у них не было, сливаясь воедино в безумной круговерти, в которой рождался девшалар.