Почему Гитлер проиграл войну? Немецкий взгляд

Особенно чувствительным явилось для его населения введение воинской повинности. В общей сложности немцы призвали в армию 11171 жителя Люксембурга в возрасте от 18 до 23 лет, из них 10 211 были принудительно направлены в части вермахта. Когда из-за воинской повинности в этой насчитывающей всего 300 000 жителей стране началось широкое забастовочное движение, полевой суд приговорил 21 человека к смертной казни. Кроме того, рейх прореагировал на спровоцированное его же собственными действиями сопротивление переселениями, арестами и отправкой в концлагеря. Из брошенных в заключение 3485 мужчин и 505 женщин умер 791 человек. Из граждан Люксембурга, принудительно рекрутированных в вермахт, на трудовой фронт в рейхе и в другие родственные организации, погибли 3150 человек. Очень по-разному складывалась здесь судьба евреев. Большинству из них (около 3500) удалось бежать, а почти 1000 человек пала жертвой холокоста.

Но и среди граждан Люксембурга имелись такие, кто был готов сотрудничать с оккупационной властью. 5101 коллаборационист находился уже в начале 1945 г. в тюрьмах или лагерях, и их число возрастало. До 1949 года суды вынесли 5242 приговора, в том числе в двенадцати случаях — к смертной казни, из них восемь были приведены в исполнение. Необъяснимым остается то, что никто из приговоренных к смерти немецких военных преступников казнен не был.

Пройдя фазу возбуждения и возмездия, жизнь внутри страны снова нормализовалась. На выборах в октябре 1945 года старые партии пережили своего рода ренессанс, и череда жизни вновь пошла своим путем, прерванным немецким нападением. Не было распада связи времен, и война — несмотря на все раны, которые она нанесла людям, — не стала зияющей пропастью в истории великого герцогства [94].

Франция являлась в 1940 году подлинной целью немецкого наступления на Западе. После заключенного 22 июня перемирия французы прожили годы до освобождения в 1944 году, будучи расколотыми на четыре категории: на жителей оккупированной Франции, жителей вишистской Франции, сторонников Свободной Франции во главе с генералом Шарлем де Голлем, который поначалу имел территориальный базис только во Французской Экваториальной Африке, и тех, кто проживал в аннексированных Эльзасе и Лотарингии. И там тоже — как и в Люксембурге — проводились меры по онемечиванию, и мужчины призывались в вермахт. Это коснулось 130 000 эльзасцев и лотарингцев, 40 000 из которых не вернулись в свои дома [95].

Будучи театром военных действий в 1940 и 1944 годах, Франция, понесшая потери в количестве 810 000 убитых, в том числе 470 000 гражданских лиц (включая 75 000 евреев), испытала и тяжелейший материальный ущерб. В конце войны продукция ее промышленного производства составила только 32 % от уровня 1938 года, финансы были совершенно расстроены, а ситуация со снабжением населения продовольствием представляла собой самую неутешительную картину. Когда же из немецких лагерей вернулись военнопленные, мобилизованные на принудительные работы и депортированные по политическим причинам, то эти трудности возросли еще более [96].

На все это следует смотреть на фоне суровой оккупационной политики, когда Франция, оплачивавшая оккупационные расходы в размере 48 % национального дохода от уровня 1939 г., эксплуатировалась словно колония. Немцы и людей рассматривали как свои военные трофеи. Помимо военнопленных, осенью 1943 года на принудительных работах в рейхе было занято 750 000 молодых французов [97]. А на французской территории весной 1942 года на немецкую военную машину трудились примерно 1 030 000 мужчин и женщин [98].

Думается, эта всевозраставшая эксплуатация внесла существенный вклад в устранение того благодушия, которое поначалу доминировало среди большинства населения. Перелом в настроении обернулся в первую очередь ростом рядов движения Сопротивления, заплатившего за свои акции очень высокую цену — 20 000 расстрелянных гестапо и французской милицией, а также около 30 000 погибших из числа 60 000 подвергшихся депортации по политическим причинам. С другой стороны, будучи спонтанным протестом против национал-социалистического террора, оно явилось свидетельством патриотизма французов и их стремления к духовному самоутверждению. Не случайно в рядах Сопротивления было много представителей интеллигенции, и его моральный эффект, имея в виду чувство самоуважения граждан Франции в послевоенное время, в историческом плане, пожалуй, следует оценивать выше, нежели его военные последствия [99]. К то му же результаты проходивших внутри движения Сопротивления дискуссий по поводу структурных реформ повлияли на экономическую и социальную политику, осуществлявшуюся в 1944–1946 годах [100].