Побратимы

Так я узнал, что Генка, поддавшись уговору какого-то тапера, уже почти два месяца играет по три вечера в неделю на танцплощадке в Струковском саду. Потом (уж не знаю почему, расспрашивать я не стал, а сам он, видимо, не посчитал нужным об этом рассказывать) Генка перестал ходить в Струковский сад. Впрочем, может, пока мы были на практике, тапер нашел другого скрипача в оркестр? Может быть, и так.

Распределили нас в «Волготанкер». Чего греха таить, хотелось пойти на пассажирские. А попали на обычные самоходные баржи с четырехзначными номерами. Ну да ладно: все равно не сегодня-завтра получать приписные свидетельства. А там и на службу.

Готовились мы с Генкой к флотской службе и уж подумывали над тем, не обзавестись ли заблаговременно соответственной татуировкой, благо на моей самоходке кок был отменным спецем по этому делу. Фирма гарантировала: безболезненно и навечно! И всяческих изречений от «нет счастья в жизни» до «не забуду мать родную», всяческих образцов шрифтов и рисунков было собрано в рундучке у кока превеликое множество. И скорее всего, мы все-таки выбрали бы что-нибудь подходящее, да повестки нам пришли не осенью, как мы рассчитывали, а весной. Согласно новому закону, призыв на действительную службу стал производиться два раза в год. В военкомате сказали, что для солдат весеннего призыва не исключена возможность отправки за границу, в одну из Групп войск…

Ни на какую Группу мы, понятно, не рассчитывали. Пусть солдаты рассчитывают. Мы же, речные волки, уж наверняка на флот угодим. На гражданке моря не понюхали, теперь-то повезет.

Но вот штука какая — на флот мы не попали. Как судовых механиков нас определили в танкисты. Так что с мечтой о тельняшке, якорях, бескозырках, клотиках и шканцах пришлось расстаться.

— Будете механиками-водителями, — напутствовал нас военком.

Вот тебе и море-океан! Тоже войска! А отец обрадовался, узнав о нашей будущей специальности.

— Серьезный, ребята, род войск — танки. Очень серьезный, — поучал он. — Не забывайте, что среди танкистов уже были и Карпухин, и Климов.

— Да что вы, дядь Вань, неужто забудем? — заверял Генка. — Теперь следите за прессой, за теленовостями. Думаю, не пропустят братья-журналисты момент рождения танковой династии Карпухиных и Климовых.

5

Спустя неделю несколько десятков остриженных наголо парней — вчерашних пахарей и шахтеров, речников и сталеваров, слесарей и бог весть еще каких «вчерашних», собравшихся из разных уголков страны, вдоволь напарившихся в гарнизонной бане, — еще не строем, но уже и не толпой ввалились в солдатскую казарму. Среди новобранцев были два юнца, ничем, собственно, не выделявшиеся из всей группы. Разве только бросался в глаза мягкий серый чемодан на «молнии» в руках одного, да черный лакированный, как палехская шкатулка, футляр, в котором покоилась скрипка, — в руках другого. Чемодан, как и все до сих пор, был один на двоих.

6

— Карпухин!

— Я!

— Имя, отчество?

— Геннадий Алексеевич.

— Подойдите ко мне.

Генка выходит к столу, за которым восседает пожилой военный со старшинскими погонами на тужурке. Мы его уже знаем, он водил нас в баню, выдавал там обмундирование. Фамилия его Альхимович. Он наш ротный старшина, сверхсрочнослужащий. Со дня на день Альхимович ждет приказа о присвоении звания прапорщика. Представление на него, говорят, уже ушло в штаб округа.

У Альхимовича еще множество всяких вопросов, и, судя по всему, нам стоять и стоять в строю. Аж до самого, может быть, обеда.

— Место рождения?

— Средневолжанск.

— Местный, значит?

— Ага.

— Не «ага», а «так точно».

— Так точно.

— А это что за штука? — старшина ткнул пальцем в черный футляр.

— Это не штука, а скрипка.

— Играете?

— Ага… виноват, так точно!

— Сегодня же сдать в кладовую. У нас, Карпухин, не музыкантский взвод, а учебная танковая рота. Учебная, понятно? — старшина измеряет взглядом Генку с ног до головы. — В первый взвод. Сержант Каменев, принимайте солдата.

Наступает моя очередь. Узнав, что я тоже средневолжанский, старшина вздыхает.

— Небось домой проситься начнете?

— Так точно! — Об этом мы уже думали, и тут скрывать нечего.

— Увольнение в город после принятия присяги. До — ни-ни! Ясно? В первый взвод!

7

Взвод собрался в ленинской комнате.

— Итак, сегодня у нас первое политическое занятие. Руководить им буду я. Моим помощником назначен сержант Каменев.

Командир взвода лейтенант Астафьев, совсем еще молоденький розовощекий блондин, медленно прохаживается взад-вперед по комнате, от стола к окну и обратно — от окна к столу.

— Сегодня мы разберем один вопрос: задачи вашей предстоящей учебы. Раскройте тетради, запишите название темы…

Шелестят тетрадки, поскрипывают перья. Солдаты переписывают написанные лейтенантом на доске предложения. Как в школе.