Поближе к машинисту

— Я сделал это ради пара, — помолчав, говорит старик. — Ради британского пара.

— Я знал, что получу именно такой ответ! — восторженно восклицает машинист, и тут вступает мистер Друг:

— Простите, могу я вставить слово? Думаю, вам ясно, что мы с мистером Галифаксом шагаем, как говорится, не в ногу. Он выступает левой, я правой; но сейчас я вдруг понял, что мы — неотъемлемые части единого тела. Капитан Роджерс открыл мне на это глаза. Мистер Галифакс, я не подлиза. Предлагая вам руку, я просто хочу выразить вам как человеку свое уважение. Мне не за что извиняться. Тем не менее вот… моя… рука. Вы не против?..

Перегнувшись через проход, он протягивает ладонь.

— Чего ж не поручкаться! — говорит старый кочегар, и они обмениваются сердечным рукопожатием. И вот уже все трое мужчин от души смеются, миссис Друг радостно улыбается, Патси прыгает на сиденье, как мячик. Но вдруг строгим голосом, словно унимая расшалившийся класс, учительница произносит:

— Может быть, капитан Роджерс теперь объяснит нам, почему он покинул свое место у двигателя?

Все пассажиры смотрят на машиниста; тот разводит руками и говорит:

— Боюсь, мадам, что вместе с паром ушла в прошлое и вся романтика вождения поездов. Современный двигатель (мы называем его ходовым устройством) требует моего внимания лишь эпизодически. Наша скорость и местоположение сейчас отслеживаются из центра управления в Сток-он-Тренте. Это абсолютно надежная система. На нее перешла вся Европа. И Америка тоже.

— Но в Америке на прошлой неделе произошла страшная авария…

— Да, мадам, — вследствие сбоя в центральном банке данных в Детройте. Эти крупные континентальные системы страдают излишней централизацией. Но наше британское отделение работает достаточно автономно, чтобы исключить подобные неприятности. Так что действительно, хоть я и не потягиваю коньяк в лондонском клубе (кстати, я вообще не пью — врач не велит!), я больше похож на завсегдатая баров с Пиккадилли, чем на легендарного Джона Галифакса. Мои главные задачи — контролировать цены в буфете и успокаивать ссорящихся пассажиров. А это, знаете, не всегда получается.

— По-моему, у вас получается превосходно! — говорит миссис Друг с воодушевлением.

— Верно, верно! — поддакивает ее муж.

— С пассажирами вы, безусловно, умеете обходиться, — признает учительница.

— Я сперва вас за дурачка принял, но теперь вижу, что ошибся, — говорит старик.

— Спасибо, Джон, — растроганно произносит машинист. — При всем моем почтении к другим пассажирам ваше мнение мне важно прежде всего.

Раздается мелодичный сигнал, после чего звучит ровный дружелюбный голос:

— Добрый день, добрые люди, для беспокойства нет никаких причин. Говорит ваш машинист капитан Роджерс. Имеется сообщение для капитана Роджерса. Ему следует пройти в ходовой отсек. Пройти в ходовой отсек. Благодарю за внимание.

— Заранее записано — понимающе говорит старый кочегар.

— Конечно, — произносит машинист, который уже встал, сложил табуреточку и сунул ее в карман. — Если поступает сообщение из центра, а в ходовом отсеке никого нет, тогда автоматически запускается это объявление. Так что прошу извинить — служба! Увы, мне надо идти в кабину. Скорее всего новая биржевая сводка, черт бы ее драл, и придется опять повышать цену на чай. Может, все же не придется. До свидания, Джон.

— До свидания, мм…

— Феликс. До свидания, добрые люди.

Он уходит, оставляя всех, за малым исключением, в размягченном и общительном настроении.

— Какой милый человек! — восклицает миссис Друг, и Мириам с ней соглашается. Миссис Друг продолжает:

— Сам все знает и с другими охотно делится. Но учительница говорит:

— Картина, которую он нарисовал, спокойствия не внушает. Поезд никем не управляется.

— Глупости! — кричит мистер Друг. — Чем только… чем только наш поезд не управляется — компьютерами, банками данных, кремниевыми чипами, все это мигает у них и тикает там, в центре управления, в Стоктон-он-Тисе.

— В Сток-он-Тренте, — бормочет его жена.

— Помолчи, мой друг, город не имеет значения.

— И все-таки, — настаивает учительница. — Мне неуютно, когда мой поезд управляется машинами, расположенными невесть где. А вам, мистер Галифакс? Помолчав, старый кочегар неуверенно отвечает:

— Тоже было бы неуютно, когда б я не видел машиниста. Он вроде парень знающий. Не будь он за все спокоен, не стал бы, наверно, так разгуливать.

— Мадам, — говорит мистер Друг. — Когда поезд ведет машина в Сток-Ньюингтоне — это намного, намного безопаснее. Никакой вооруженный мерзавец не остановит наш поезд и не направит его в глухой тупик, чтобы, взяв нас в заложники, шантажировать правительство.

На какое-то время воцаряется тишина, потом учительница решительно произносит:

— Вы оба совершенно правы. Я чувствую себя невероятной дурой.

Вновь мелодичный сигнал, и вновь они слышат обволакивающий голос: