Поберегись, детка

— Нет, мы и сами сможем вскоре продать желающим свежий труп, — говорит размалеванная девица, показывая в глубь зала.

Оборачиваюсь и вижу, что молодой человек валяется на полу в обмороке.

— Телефон, — пробормотал бармен и направился было к дверям.

— Не волнуйся, — говорю. — Сейчас я тебе принесу твой телефон.

Я пересек зал, одним рывком оторвал подвешенный к стене телефон, вернулся к стойке и погрузил его в таз с водой.

— Прежде чем звонить, помой хорошенько свой телефон, а то на него глядеть тошно.

— A ты мне нравишься, парень, — говорит оштукатуренная девица.

Я сунул ей в карман тысячу лир, взял со стойки ключ, вышел, встав на цыпочки, опустил металлическую решетку, запер дверь и бросил ключ за ворота. Слышу, девица молотит кулачками по решетке и кричит:

— Синьор! .. Эй, синьор!

Я пожал плечами, глубоко вздохнул и дал ходу. Выскочив на людную улицу, я мгновенно затерялся в толпе. Иду себе не торопясь и ворочаю мозгами. Тут сам черт ногу сломает. Пока ясно одно: кто-то хочет любой ценой убрать меня. Сначала они попробовали скомпрометировать меня в связи с убийством Дана Паранко. Но потом оказалось, что речь идет о самоубийстве. Наконец, прямо в моей машине отправляют на тот свет толстяка, а затем пускают по следу проклятых фараонов. Но зачем, с какой целью? Тут я вспомнил о чудесном, чарующем голосе Дуарды. Замешана она в этом деле или нет? Может, она ждала все утро и пыталась мне дозвониться. Надо ее разыскать во что бы то ни стало.

Вдруг у самого бара «Зеленая труба» па противоположном тротуаре я увидел дворняжку. Она сидела на задних лапах и держала в зубах шляпу. Один из прохожих остановился и бросил в нее монету. Разрази меня гром, если это не Грэг, загримировавшийся под дворняжку. Я прошел мимо и притворился, будто ничего не понял. А Грэг незаметно подмигнул мне серым глазом.

Отлично. Теперь я точно знаю, что в «Зеленой трубе» меня ждет какой-нибудь сюрприз. Открываю дверь и вхожу. В комнате плавает сизый дым, а шум стоит такой, что уши глохнут. Кто режется в бильярд, кто пытает счастье у «однорукого убийцы». Радиола гремит на всю катушку.

Я осмотрелся и не обнаружил ничего особенно интересного. За стойкой сидел Ферри, по прозвищу Гол. Кадык у него такой здоровый, круглый, что хочется ударить по нему ногой. Со времени нашей последней встречи прошло целых два года. Последний раз я виделся с Голом в остерии у порта, когда Бруно Держу Пари пытался запихать его кадык в бутылку из-под анисовки.

Раньше Бруно был специалистом по отмычкам, но потом забросил свое «опасное ремесло» и стал работать на ипподроме: с любым желающим держал пари, какого цвета будут лошади-победительницы забегов.

— Вижу, ничего тогда у Бруно не вышло, — говорю.

— Что не вышло? — еле слышно пролепетал он, узнав меня,

— Запихать твой кадык в бутылку анисовки. — Я сразу понял, что у него техника хромает.

Гол вспомнил эту историю и стал багровым, как новенький кирпич. От страха он попытался проглотить свой кадык-мяч, но без успеха.

— Подожди, я тебе забью голешник, — говорю. Указательным пальцем я надавил на его кадык, и тот едва не выскочил у бедняги с другой стороны. Какой-то тип в красной полосатой майке сел рядом на табуретку, вынул из кармана свисток и пронзительно свистнул.

— Штрафной, — объявил он. — Разве тебе не известно, что по мячу бьют только ногой.

Мы оба начинаем гоготать, как жеребцы, и я убираю указательный палец.

— А ты, — говорю, — молоток! Я думал, ты не заметишь нарушения.

Я хлопнул его по спине, он меня по плечу, я его по животу, он мне дал под дых… А сам другой рукой щупает, нет ли у меня пистолета. Я с неизменной улыбкой беру его за «лапку», кладу ее под лимоновыжималку и нажимаю рычажок.

— Ты слишком размахался своей милой ручкой, — говорю.

Спортивный малый сразу помрачнел и попытался высвободить руку.

— Хочешь схлопотать по роже? — процедил он сквозь зубы. — Отдай пистолет.

— Ну зачем так? — говорю. — Мой пистолет без меня ужасно скучает.

Малый посмотрел на меня, на свою подпорченную ручку и молча возвратился к своим четырем приятелям, которые резались в автоматический бильярд.

Гол тем временем осушил стаканчик и немного приободрился,

— Послушай, — забормотал он. — Оставь меня в покое. Я в этот раз ничего такого не сделал.

— Врешь, скотина, — говорю. — Впрочем, меня не интересуют твои грязные делишки. Но если мне придется еще минуту ждать двойную порцию «Бурбона», то…

— Тройную, — закричал Гол, не дав мне закончить. — Я угощаю.

— Ладно, — говорю. — Не будем вспоминать прошлые дела. Мне надо побеседовать с одним типом, но чего-то я его не вижу.

— Посмотри получше, может, тогда увидишь. Никто тебе не запрещает разглядывать посетителей, — отвечает Гол.

— Уже смотрел, — говорю. — Пока без толку. Все дело в том, что я не умею глядеть через стену.

— Как тебя понять? — спрашивает эта каналья. Я вынимаю из кармана ухо и показываю его Голу.

— Узнаешь?

Гол немного побледнел, но притворяется, будто все это ерунда.

— В глаза не видел, — отвечает.

— Посмотри получше, — говорю. — Возможно, ты не понял вопроса, мой мальчик.

Кадык у Гола затрепыхался взад и вперед.