Побеги древа Византийского. Книга первая. Глубинный разлом

– Смотри, смотри, Фёдор! Он снова на ноги встать пытается! – восторженно прокричал Михаил.

Жеребёнок поднялся и тыкался своей мордочкой в тёплые, полные молока соски кобылы.

– Ванька! – позвал Фёдор молодого конюха. – Помоги малому.

Парень успокоил волнующуюся молодую кобылу, которая нервно перебирала ногами, и помог жеребёнку взять сосок.

– Михаил! – послышался зов отца. – Ты где?

– Здесь я, батюшка, сюда идите!

Князь вошёл в денник, где только что ожеребившаяся кобыла облизывала детёныша.

– О, какой красавец! – воскликнул Константин Михайлович, который понимал толк в лошадях, хотя в последнее время нечасто наведывался на конюшню. – Скажи, Фёдор?

– Скажу, ваше сиятельство, – склонил перед князем голову Фёдор. – Вот я всю жизнь в конюхах состою, но жеребчик, что родился… не видал я краше за всю свою жизню!

– Да, знатный вороной. Подрастёт – в Красное Село на скачки выйдет. Эх, где мои годы?.. – Он положил руку на плечо Михаила. – Это уже твоя доля, сынок.

– Как назовёте, ваше сиятельство? – спросил Фёдор.

– Подумать надо, – почесал голову князь.

Юноша протянул кобыле горбушку хлеба. Вороная прижала уши и отошла в угол, прикрывая от постороннего взгляда стоящего на слабых ногах детёныша.

– Ну что ты пугаешься? Разве я твоего сыночка обижу? – заговорил с ней Михаил. Но кобыла только косилась на него, прижимая уши, и не двигалась с места.

– Пошли, – потянул сына князь, – пусть она с жеребёнком побудет, для него это сейчас важнее всего. А нам на ужин надо.

Ужинали на высокой террасе большого господского дома в родовом имении Комниных Боровое. В тёплый, ясный летний день с террасы открывался изумительный вид на луга, поля и перелески Полтавщины.

За столом расположилась вся семья.

– Кэти, – обратился Михаил к сестре, приложившей козырьком ладонь ко лбу и внимательно разглядывающей что-то вдали.

– Да, Мишель?

– А ты знаешь, что меня приказом по корпусу перевели в камер-пажи?

– Нет, не слышала. А что, разве это звание присваивается за какие-то особые отличия? – Катя применила свой излюбленный иронический тон, который не всегда контролировала.

– За успехи в учёбе и отсутствие нареканий по поведению, – пропустив мимо ушей язвительные нотки, ответил брат.

– И что, тебе сейчас пансион увеличат?

– Да. Но не только это.

– А что же ещё?

– Я буду теперь нести службу при членах августейшей фамилии, семьях цесаревичей и великих князей. Присутствовать на балах, торжественных обедах и официальных церемониях. То есть везде, где нам положено находиться по протоколу.

– О! – искренне удивилась Катя. – Ты сможешь близко увидеть всю семью государя?

– Да. И если меня назначат нести службу непосредственно к императору, я получу в корпусе должность фельдфебеля и смогу в отсутствие ротного замещать его и руководить пажеской ротой.

– Ну, расхвастался! – осадил сына отец. – Ты сначала стань старшим камер-пажом, а потом уже о должности фельдфебеля рассуждай.

– Стану, батюшка, не сомневайтесь, – твёрдо ответил Михаил и отправил в рот кусок курицы.

– Расскажи-ка лучше о занятиях. Что вам преподают?

– Ну что… – раздумчиво протянул Михаил, проглотив мясо. – Класс у нас специальный, офицерами будем выпускаться, потому и предметы военные. Фортификация, артиллерия, строевые упражнения, фехтование, стрельбы, выездка. Мой конный взвод будет выпускаться в кавалерийские полки, потому много времени уделяется верховой езде. Кроме этого, изучаем физику, алгебру, геометрию, высшую геометрию, статику, механику, географию, историю и русский язык. Немецкий, французский и английский – по специализации.

– Да, серьёзная программа, – подтвердил князь, в то время как Катя с восхищением и одновременно с некоторым недоверием глядела на брата.

– Батюшка, – обратился Михаил к отцу, сменив тему на ту, что его больше интересовала, – хочу предложить вам имя для жеребёнка.

– Ну-ка, ну-ка, – повернулся князь к сыну.

– Буцефал.

Князь замер, не донеся вилку до рта. Замерла и Катенька, это слово ей ни о чём не говорило. Приезжавшая на лето вместе с родителями и братом в Боровое из Петербурга, где она училась в Смольном институте, Катя совсем недавно вошла в подростковый возраст и была настоящим бесёнком, своевольным и решительным. Строгая, почти казарменная дисциплина женского учебного заведения поначалу была для неё мучительной, девочка получала множество взысканий. Однако со временем Катюша приспособилась и через несколько лет уже считала институт своим вторым домом. Зато на каникулах, когда вся семья собиралась летом в Боровом, частенько донимала более сдержанного старшего брата. Тем не менее нежная красота её прекрасно сочеталась с независимым характером. Три года разницы не мешали брату и сестре быть добрыми друзьями.

Из всей семьи сейчас лишь мать продолжала равнодушно жевать. Она в последнее время сильно болела и в редкие минуты, когда болезнь отступала, старалась поменьше двигаться и разговаривать.

– Это конь Александра Великого? – наконец прервал молчание князь.

– Да, – ответил Михаил. – На нём царь македонский завоевал полмира.