Побег с «Оборотнем»

Девчонка оказалась ближе, чем он мог себе представить. Он спускался по лестнице, держась за перила, с трудом переставляя деревенеющие ноги. В голове, как на грех, не завалялось ни одной приличной мысли, кроме той, что «умирать нам рановато». Из арочного проема уже высовывался безволосый тип со шрамом между глазом и бровью, делающим глаз опущенным, а бровь высоко вздернутой. Он небрежно держал пистолет стволом вверх, с интересом следил за пленником. Трое спускались сзади. Он не сомневался, что постоянно находится на прицеле.

И все же он понял, что сейчас произойдет. Осветилось в голове! Вроде не смотрел он под ноги, а постиг какой-то подсказкой из подсознания, что в темноте под лестницей находится человечек! Он сошел с последней ступени — и разом все чувства обострились. Любой нехарактерный звук, любое непроизвольное шевеление… Вот оно — хруст за спиной, тревожные вскрики. Человек, стоящий перед ним в арочном проеме, отвесил от изумления челюсть. Он смотрел уже не на Турецкого — куда-то выше. Он ринулся вперед, выбрасывая длинные руки, схватил этого типа за горло, и пока тот не вспомнил, что у него в руке пистолет, напряг бицепсы, треснул виском об косяк. Хрустнула черепная кость — надо же так перестараться! Он отшвырнул обмякшее тело, упал на пол, схватил пистолет — явно не табельное оружие милиционера — перекатился, наставил его на лестницу…

А с лестницей творились удивительные вещи. Гномику, сидящему под ней, пришлось нечеловечески напрячься, чтобы сдвинуть ее с места. Впрочем, с правилами рычага Валюша была знакома — давила от себя за нижнюю ступень. А когда несуразная конструкция, держащаяся на честном слове, поддалась, сдвинулась с места, выкатилась из-под лестницы, чтобы не придавило. Впрочем, ее и так бы не придавило. Лестница не рухнула. Раздался пронзительный треск, оторвался какой-то элемент, сооружение завалилось на бок. Покатился, считая ступени, молодой оперативник, от удара по черепу выбило дух. Затрещали перила, Короленко, потеряв равновесие, пытался за что-нибудь зацепиться, полетел с ревом вниз. Шлепнулся, выломав половицу. «Слабый пол», — машинально подумал Турецкий. Махонин нелепо балансировал, ругался такими словами, что лучше опустить их по этическим соображениям. Сунул руку за пазуху. Турецкий надавил на спусковой крючок. Пистолет отзывчиво гавкнул, Махонин присел, закрыв голову руками, отчего ориентация в пространстве потерялась окончательно, нога скользнула с ломающейся конструкции…

— Бежим! — Валюша схватила его за руку. Они пулей вылетели из комнаты, подбежали к двери. Турецкий придержал Валюшу, чтобы сильно не увлекалась. И правильно, дверь распахнулась, еще один кандидат спешил на помощь коллегам. Турецкий ударил рукояткой в лоб, а когда тот закачался, отпихнул его ногой. Мужчина въехал задницей в перила, те не устояли, с хрустом рассыпались, человек повалился навзничь, загремело ржавое ведро.

— Бздынкс… — машинально выдавила Валюша.

Они скатились с крыльца, бросились к калитке.

Не зря он то и дело озирался: человек выбежал из-за сарая, сел на колено, чтобы удобнее было целиться. Турецкий выстрелил дважды, навскидку, пуля выбила фонтанчик у стрелка под ногой, тот раздумал стрелять, нырнул рыбкой за неподвижное тело майора Поличного. Валюша уже подбегала к калитке.

— Осторожнее, Валюша! — крикнул он. Она остановилась, присела, уставилась на него огромными глазами.

— Там тоже кто-то есть, не спеши… — он вывалился за калитку и сразу рухнул в лопухи, которых здесь была прорва. Ну, конечно, не пешком же сюда прибыла расстрельная команда! Два джипа на другой стороне дороги, и из одного как раз кто-то выпрыгивает, сверкая стволом. Он выстрелил, привстав на колено, — бандит убрался за капот.

— Валюша, чеши в лес!

Быстрые ножки протопали за спиной. Он не выдержал, оглянулся: девчонка, пригнувшись, улепетывала к трансформаторной будке. Он вернулся на позицию. Бандит, приободренный молчанием, сделал попытку высунуться из-за капота. Турецкий выстрелил, пуля чиркнула по дорогой машине. Он сместил прицел, ударил в бензобак. Трудно попасть с такого расстояния. Это в кино просто…

Выбрался из лопухов, начал отступать, пятился задом, держа пистолет обеими руками, а когда высовывалась физиономия, стрелял. Героем этот тип явно не был, предпочитал не лезть под пули. Распахнулась калитка, полезли более решительные парни. Но Турецкий был уже далеко. В несколько прыжков он допрыгал до трансформаторной будки, заметался, не найдя там Валюши.

— Турецкий, я здесь, давай сюда! — скорченная фигурка выбралась из тернового куста на опушке, махнула ручонкой.

Двое выбежали из калитки, попадали в грязь. Он не пожалел на них три пули, развернулся, побежал. В спину стреляли — и не было ровным счетом никаких причин, чтобы одна из пуль не нашла свою мишень. Сердце колотилось от страха, он считал оставшиеся метры: восемь, пять, три… Последний рывок, он кубарем вкатился в лес, пополз за ближайшее дерево. Из-за изломанной ветви уже тянулась дрожащая детская рука.

— Хватайся, Турецкий, побежали. Ума не приложу, и как нам это удалось?..