Побег с «Оборотнем»

— Вот именно. Милиция Дубовска пропахала носом весь городок и ближние окрестности. Привлекли все силы, которые могли привлечь. Неоднократно допрашивали жильцов дома. Расписались в собственном бессилии, посыпали голову пеплом и попросили помощи у столицы, настаивая, что это дело, ни много ни мало, государственного масштаба. Центральная прокуратура заволновалась. Ну, вы знаете, как это происходит. В чью-то голову ударила навязчивая мысль, и покатился по инстанциям снежный ком…

— Хм, — Турецкий посмотрел на циферблат, — сегодня восемнадцатое, четверг.

— Ну да, нормально, — пожал плечами Нагибин, — искали два дня, довели информацию до центральных органов.

— И мы с тобой, Олег Петрович…

— Крайние, — оскалился Нагибин. — Специальную комиссию из маститых сыскарей решили пока не посылать. Все-таки смешно, согласитесь. Наша миссия весьма ограничена: изучить обстоятельства исчезновения Поличного и помочь следствию в его поимке.

— Ну, слава богу, — усмехнулся Турецкий, — а то еще заставят разгребать коррупцию вселенского масштаба.

— До этого не дойдет, — отмахнулся Нагибин, — но на нашу долю хватит, Александр Борисович. Держу пари, что мы увязнем. Не знаю, как вы, а я уже морально приготовился к затяжным «каникулам». Вот только с деньгами трудновато… — Нагибин как бы невзначай покосился на боковой карман Турецкого, где последний держал портмоне.

«Как же я попал, боженька», — тоскливо подумал Турецкий…

Глава вторая

Наутро следователь по «очень не важным делам» был вялым, разбитым и несчастным. Турецкий не учел, что коньяк — это только начало. Видимо, после того как Турецкий уснул, Нагибин вдумчиво оценил свое состояние и пришел к единственно верному решению: добавка не повредит. Пиво с коньяком — это так по-русски. Первым делом он начал жаловаться на тещу, не дающую проходу, потом на время года, на погоду, на полную неустроенность в жизни. Пропал в туалете — что он там делал, неизвестно, но вернулся окончательно опустошенным и потерявшим интерес к жизни.

— Не принюхивайтесь, — буркнул убитым голосом, — дыхание свежее, нормальное, правда, очень слабое.

— Никакого пива, Олег Петрович, — предупредил Турецкий, — учти, я готов терпеть твои слабости только до определенного предела.

— Да что вы сделаете? — отмахнулся Нагибин, отправляя в окно остатки вчерашнего пиршества. — Мне уже ничто не страшно, Александр Борисович. Глупый вы человек, неужели не знаете, что в пиве сконцентрированы не только вредные вещества, но и масса полезных?

— Зарядку лучше сделай.

— Ну, вы и насмешили, Александр Борисович. В нашей семье зарядкой по утрам занимается только мобильник…

За окном разгорался рассвет. Восходящее светило озаряло кроны убегающих на север березок и осин. На станцию Колядино поезд прибыл с опозданием в двадцать минут. Ворча, что расписания — очень важная штука, как бы без них люди узнавали, что поезда опаздывают? — Нагибин обнял свой пухлый портфель и полез из купе.

— Зачем нам Колядино? — удивился Турецкий.

— Станция такая, — скупо пояснил следователь, — до города ехать еще надо, сам не прибежит…

Утро на поверку оказалось хмурым и прохладным. Взошедшее солнце закрыли набежавшие облачка, по перрону разгуливал ветер, гоняя мусор.

— Поздравляю, Александр Борисович, мы в России…

Здание вокзала, как ни странно, было чистеньким, напоминало купеческий особняк где-нибудь в Томске. В Колядино выходило много народа — только их вагон покинуло семеро.

— Вы следователи из Москвы? — устремился к ним бодренькой рысью паренек в джинсах и ветровке, короткими кудрями и смышленой не по возрасту физиономией.

— Соответствуем описанию? — усмехнулся Турецкий, пожимая протянутую руку с длинными изящными пальцами. Рукопожатие у встречающего было твердым, хотя впечатления богатыря он не производил.

— Да, вас описали, — согласился парень, — Максим Леонович, убойный отдел. Комитет по встрече, так сказать.

— А что так мало? — проворчал Нагибин.

— Есть еще шофер, — засмеялся парень, — машина на стоянке, пойдемте. Приказано доставить вас в гостиницу, поселить, накормить, а уж потом вводить в курс дела. Вы не очень устали? — Максим с сомнением покосился на страдающего Нагибина. Тот сделал сложное лицо.

— В дорогу, — Турецкий засмеялся, беря Нагибина под локоть. Шепнул на ухо: — Не забывай, Олег Петрович, самое большое несчастье — это неумение переносить несчастья.