Побег из страны грез

Очнулась Алиса с тяжелой, будто в похмелье, головой. События недавнего прошлого вспоминались смутно, словно она и правда перебрала со спиртным на вечеринке. С трудом подняв тяжелые веки, девушка огляделась. Она по-прежнему находилась в подвале, освещенном тусклым светом. Понять, какое сейчас время суток, не представлялось возможным, так же как и узнать, сколько времени здесь провела. Изменилось то, что условия «улучшили»: ей оставили плед, завернувшись в который она и спала, оставили раскладной стульчик (правда, даже встав на него, она не смогла дотянуться до люка). На подносе ожидала еда: чай в большой кружке, бутерброд с сыром и ветчиной, пирожок и остывший омлет. Ей смутно припомнилось, что все это принесла та же женщина. Но Алиса отказалась. Тогда незнакомка села напротив… Что было дальше, девушка не помнила. Будто опять провалилась в забытье. Может, еда вовсе ни при чем? Она ошибочно думала, что ей что-то подмешивают?

От голода сводило челюсти, и Алиса, подозрительно понюхав бутерброд, решила все же рискнуть. А потом не заметила, как съела и пирожок. Только чай оставила нетронутым, потому что напитки вызывали большее подозрение.

Выпускать ее, похоже, не собирались. Как и объяснять, зачем держат тут. А холод и страх доводят до отчаяния… И чтобы не скатиться в него, нужно что-то предпринять, хотя бы то отчаянное решение, которое пришло в голову.

Когда послышался шум открываемого люка, Алиса скинула с себя одеяло, в которое куталась, сунула одну руку за пазуху, где прятала, приколов с обратной стороны блузки, брошку-стрекозу. Отцепив украшение, она сжала в кулаке туловище так, чтобы снаружи остался острый длинный хвост. Мысленно помолилась – и на удачу, и заранее прося прощение за то, что собирается сделать. Встала с циновки и сделала пару шагов к лестнице, по которой уже спускалась надзирательница, одетая все в тот же нелепый сарафан, который был на ней и в первый раз.

– Доброе утро! Или день? Или вечер? – весело сказала Алиса. – Спасибо за еду, вы знаете, я очень люблю пирожки с капустой, вы угадали мои вкусы! Если вы еще собираетесь держать меня здесь какое-то время, не могли бы принести еще пирожков? Я, когда замерзаю или переживаю, становлюсь жуть какая голодная!

Женщина под невинный щебет молча спустилась. Лестницу оставила приставленной к люку, видимо, совершенно не ожидая подвоха от девушки.

Когда надзирательница развернулась, Алиса испугалась, что вспыхнувшие от волнения щеки и слишком громкий стук сердца, который, казалось, раздавался в этом изолированном помещении подобно грохоту барабанов, выдадут ее. И в каком-то отчаянном порыве, понимая, что, если промедлит еще хоть минуту, решимость ее оставит, размахнулась и что было сил воткнула в надзирательницу острый конец броши. Куда попала, не поняла. Кажется, даже на время удара зажмурилась. Женщина то ли всхлипнула, то ли вскрикнула, сгибаясь, и Алиса, воспользовавшись ее промедлением, бросилась к лестнице.

Так бывает во сне, когда видишь погоню: убегаешь, но ноги делаются ватными. Так и Алисе показалось, что лестница – бесконечная и что взбирается она по ней слишком медленно. Девушка ждала, что в любое мгновение женщина схватит ее за лодыжку и сдернет вниз. Но ее никто не останавливал. Добравшись до люка, Алиса бросила тревожный взгляд назад и увидела, что женщина, оставаясь в том же положении, держась за бок одной рукой, вторую протянула к лестнице. Не помня себя от страха, беглянка выбралась из люка и, ухватившись за верхние концы лестницы, что есть силы потянула ее на себя, не давая похитительнице за нее ухватиться. Животный страх придал ей сил и сноровки, и Алиса смогла втащить лестницу, оставив свою надзирательницу пленницей.

– А теперь ты там посиди! – крикнула она в люк и в сердцах захлопнула крышку.

Никто не встретился Алисе, никто не остановил, когда она бегом пересекала заброшенное и запущенное помещение со сдвинутыми в сторону то ли столами, то ли каталками. На выходе девушка споткнулась обо что-то и, бросив взгляд под ноги, увидела кроссовки. Не раздумывая, она быстро обулась и почувствовала себя уверенней. Задаваться вопросом, откуда здесь взялась обувь, будто специально ожидавшая ее, девушка не стала. Все мысли будто начисто вытерли ластиком. Она превратилась в робота с одной программой – бежать, бежать.