Побег из Невериона. Возвращение в Неверион

Но я, повторю еще раз, знаю тебя давно, и ты уже не раз это делал, так что удивляться тут нечему. А вот я тебя удивлю. Мы готовим новый спектакль – его ставлю я. Он будет уже готов, когда придут твои ученики. Они увидят на сцене таких же школяров, дураков, лицедеев, трактирных служанок, дельцов, учителей, торговцев, шорников, мужних жен, философов, гуляк, шлюх, принцесс. Все они строят козни друг против друга, поют, танцуют – то в твоей школе, то на Старом Рынке. Будь уверен, что у нас на подмостках они скажут друг другу больше, чем когда-либо в жизни. Знал бы ты, как внимательно я наблюдал за всем этим людом. Они проявят небывалое красноречие и покажут, кто чего стоит. Ты понятия не имеешь, какие чудеса там будут оглашены! Действие, думаю, будет вертеться вокруг похищения некой бесценной магической вещи. Нам известно, кого наняли, чтобы перевезти ее в телеге с зерном, но кто же похититель?

Вот в чем тайна!

Этого я еще не придумал, но все мои зрители, даже ты – посмей только отрицать, – порадуются, когда тайна будет раскрыта, герой вознагражден, злодей наказан кнутом…

Спрашиваешь, как нам вернуться к мосту?

Есть путь короче, вдоль речки. Тебе туда, а мне сюда, обратно на рынок. Ты уж прости, но я спрошу: неужто рассказанная мной история так на тебя повлияла? Старому развратнику вроде меня приятно думать, что молодой человек столь высоких мыслей хочет найти на мосту веселую деваху только что из деревни или сурового парня с гор…

Но ты хмуришься. Прости, молодой господин, я не хотел… это всего лишь шутка! Мы ведь старые друзья… но я вижу, что перешел некую черту, ничуть не желая тебя обидеть.

Разве тогда, в провинции, я присвоил себе твое благородное имя? А ведь искушение велико было. Одни безымянные боги знают, который из твоих голосов я сейчас использовал, чтобы подшутить над твоим безупречным образом жизни!

Как я мог помыслить, что после сегодняшнего спектакля ты захочешь перенять мои низкие обыкновения, порожденные дурным воспитанием и беспутной жизнью на задворках приличного общества, в дальних провинциях и городских трущобах?

Прошу тебя, не обижайся на шутку старого лицедея!

Я хотел лишь сказать, что по пути со Шпоры в Саллезе всем приходится пересечь дорожку безумия.

Нью-ЙоркФевраль 1984

Повесть о чуме и карнавалах или неформальные заметки о модульном исчислении, Ч. 5

Наш век – это еще и век аллегорий…

Аллен Мандельбаум Предисловие к «Аду» Данте

«Если ты веришь в это, – сказал наставник, – то можешь поверить во что угодно. Все было совсем не так…»

Джоанна Расс Экстра(ординарные) люди

Равносильно ли это признанию, что место мастера пустует не столько в результате его кончины, сколько вследствие нарастающего отрицания его трудов? Чтобы убедиться в этом, надо всего лишь удостовериться, что происходит на освобожденном им месте.

Жак Лакан Функция языка в психоанализе

1. На – й улице, сразу за Девятой авеню, через железнодорожные пути перекинут мост. На машине вы можете и не заметить, что через него переехали. По бокам у него бетонный парапет чуть выше пояса. На нем можно сидеть или прислоняться к нему, опершись локтями.

Тротуаров на мосту практически нет, покрытие выщерблено. Парапет потрескался, арматура кое-где обнажилась, ржавчина запятнала галечную облицовку. Не будь этой детали, относящейся к двадцатому веку, мост вполне мог бы сойти за доисторическое сооружение.

За последние полдюжины лет я часто переходил его как днем, так и ночью и ни разу там не видел ни единой живой души.

Ширина у него подходящая, но длину надо удвоить.

Затем по нему следует пустить пешеходов, которых мы видим на пересечении Восьмой авеню и улицы, которую мой друг-музыкант называет «Сорок придурошной»: продавцов валиума и косяков, проституток обоего пола, людей самых разнообразных занятий. Помещаем на одном конце итальянский рынок, который мы с Тедом видели в Аквиле, на другом любой деловой район Ист-Сайда, и вот вам Мост Утраченных Желаний.

Как раз под ним в знойную июльскую ночь Джои унюхал в одной из куч мусора первый труп.

2.1. Старуха погрузила руки в миску. Дрожжевое тесто тянулось и липло к стенкам. За окном горничная выбивала ковер, заглушая мерными ударами птичий щебет.

Ларла, новая кухонная девушка, вбежала, вытирая руки о тряпку. Над очагом на медном противне остывали золотистые утренние булочки.

– Отнести их господину Ванару?