Победу не отнять! Против власовцев и гитлеровцев!

Никакой РОА в действительности и не было почти до самого конца войны. Все годы несколько сот тысяч добровольных подсобников – Hilfswillige, – рассеяны были по всем германским частям, на полных или частичных солдатских правах. Да существовали добровольческие противосоветские формирования – из недавних советских граждан, но с немецкими офицерами. Первыми поддержали немцев – литовцы… Затем из украинцев собралась добровольческая дивизия SS, из эстонцев – отряды SS. В Белоруссии – народная милиция против партизан (и дошла до 100 тысяч человек!). Туркестанский батальон. В Крыму – татарский… Когда немцы завоевали наш Юг, число добровольческих батальонов еще увеличилось: грузинский, армянский, северо-кавказский и 16 калмыцких… При отступлении с Дона ушел с немцами казачий обоз тысяч на 15, из них половина способных носить оружие. Под Локтем (Брянская область) в 1941 г., еще до прихода немцев, местное население распустило колхозы, вооружилось против советских партизан и создало существовавшую до 1943 г. автономную область (во главе – инженер К. П. Воскобойников) с вооруженной бригадой в 20 тысяч человек (флаг с Георгием Победоносцем), которая называла себя РОНА – Русская освободительная народная армия.

Однако подлинной всероссийской освободительной армии не создалось, хотя были фантазии и попытки к ней – от самих русских, рвавшихся к оружию освобождать свою страну, и от группы немецких военных с ограниченным влиянием, средним положением по службе, но реальным видением, что с оголтелой гитлеровской колонизационной политикой выиграть войну против СССР нельзя… Эта группа тщетно пыталась убедить гитлеровские верхи в необходимости германо-русского союза. В их фантазиях выдумывалось и название армии, и будущий ее ожидаемый статут, и нарукавная нашивка (с андреевским полем), носимая на немецком мундире.

…Это формирование к концу 1942 г. состояло из 7 тысяч человек, четырех батальонов, предполагаемых к развертыванию в полки, и понимало само себя как начало РННА – русской национальной народной армии. Добровольцев было больше, чем часть могла принять. Но – не было уверенности: из-за того, что не было доверия к немцам, и справедливо. В декабре 1942 г. часть была настигнута приказом о расформировании: по отдельным батальонам, в немецкое обмундирование и в состав немецких частей. В ту же ночь 300 человек ушли в партизаны.

Осенью 1942 г. Власов дал свое имя для объединения всех противобольшевистских формирований, и осенью же 1942 г. гитлеровская Ставка отклонила попытки средних армейских кругов добиться отказа Германии от планов восточной колонизации и заменить их созданием русских национальных сил. Едва решась на роковой выбор, едва сделав первый шаг на этом пути, Власов уже оказался нужен не более чем для пропаганды и так – до самого конца.

…Агитационные поездки Власова по занятым областям (снова – самочинные, без ведома и воли Ставки и Гитлера). В самодельно сшитой, никакой армии не принадлежащей шинели – коричневой, с генеральскими красными отворотами и без знаков различия – Власов совершил первую такую поездку в марте 1943 г. (Смоленск – Могилев – Бобруйск) и вторую в апреле (Рига – Печеры – Псков – Гдов – Луга)… Выступал Власов в переполненных смоленском и псковском театрах, говорил о целях освободительного движения, притом открыто, что для России национал-социализм неприемлем, но и большевизм свергнуть без немцев невозможно. Так же открыто спрашивали и его: правда ли, что немцы намереваются обратить Россию в колонию, а русский народ в рабочий скот? Почему до сих пор никто не объявил, что будет с Россией после войны? Почему немцы не разрешают русского самоуправления в занятых областях? Почему добровольцы против Сталина состоят только под немецкой командой? Власов отвечал стесненно, оптимистичнее, чем самому осталось надеяться к этому времени.

Германская же Ставка отозвалась приказом фельдмаршала Кейтеля: „Ввиду неквалифицированных бесстыдных высказываний военнопленного русского генерала Власова во время поездки в Северную группу войск, происходившую без ведома фюрера и моего, перевести его немедленно в лагерь для военнопленных“. Имя генерала разрешалось использовать только для пропагандистских целей, если же он выступит еще раз лично – должен быть передан Гестапо и обезврежен.

Шли последние месяцы, когда все еще миллионы советских людей оставались вне власти Сталина, еще могли взять оружие против своей большевистской неволи и способны были устроить свою независимую жизнь, – но германское руководство не испытывало колебаний: именно 8 июня 1943 года, перед Курско-Орловской битвой, Гитлер подтвердил, что русская независимая армия никогда не будет создана и русские нужны Германии только как рабочие. Гитлеру недоступно было, что единственная историческая возможность свергнуть коммунистический режим – движение самого населения, подъем измученного народа. Такой России и такой победы Гитлер боялся больше всякого поражения.