Победительница

Но все же не надо считать, Никита, что таких людей было много. Нет, скорее они были в меньшинстве. Также наивно полагать, что большинство – хорошие люди. Нет, хороших тоже было меньшинство. Многочисленный жизненный опыт и знания, взятые из разных источников, давно уже объяснили мне: человечество состоит из двух меньшинств: преимущественно злого и преимущественно доброго, которые и борются друг с другом относительно открыто и напрямую. А между ними огромная прослойка никакого человечества, ни злого, ни доброго, начинка между двумя тонкими корками, это люди, которые могут быть любыми в зависимости от обстоятельств. В них внутри тоже есть борьба, но они ее иногда даже не замечают. А больше всего в людях, с которыми я встречалась, меня привлекало то, что я имела сама, – энергия, векторность, креатив, самомышление. Другими словами говоря, 13, strength of mind14 и 15.

Письмо четвертое

Я зашла вперед, Никита. На этой презентации случилось более разительное для меня событие. Я там встретила мужчину, который тоже мог стать твоим отцом, но не стал. В каком-то смысле он твой первый не-отец.

Это было так. Я ходила на презентации с бокалом вина, никого не подпуская слишком близко. И заметила мужчину лет тридцати, высокого, с вьющимися светло-русскими волосами, который тоже, как и я, всех сторонился. Ему было здесь явно неприятно, он избегал общения. Взяв в руки бокал, он долго его осматривал, но не решился пить, поставил на место. Точно так же он отнесся и к фуршетным закускам.

Поневоле думаю: меня бы сейчас туда! Боже мой, какими простыми, обыкновенными вещами казались лоснящиеся ало-красные и бело-желтоватые ломтики рыбы, кусочки, приготовленные из животных: коров, баранов, кур, гусей... а эти замечательные шарики, красные или черные, зародыши рыб: берешь ломтик черного хлеба, намазываешь желтым густым продуктом из преобразованного молока, а сверху немного этих зародышей... икра, вот как это называлось! Икра!.. Но это деликатесы – многие сейчасные земляне никогда не пробовали не только их, они не знают таких элементарных блюд, как ломтики картофеля, жаренные в немногом масле, зеленые огурцы с волнующим запахом весны, помидоры – такие красные наземные фрукты, мокрые внутри, с ароматом здоровья и неубитой крови. Возможно, им, привыкшим к концентратам протеина, был бы ужасен мой рассказ. Мы сами многие (я в том числе) прошли через акции reorientation16, когда плотоядное человечество осознало необходимость отказа от животной пищи. Людей в массовом порядке приводили, например, на скотобойню, и в их присутствии убивали корову или резали свинью, а потом предлагали еду из убитых трупов. Никто не мог ее есть, а многие потом вообще никогда не могли есть мяса, но некоторые все-таки оставались и могли. А потом уже не надо было этих мер, животная пища исчезла совсем вместе с самими животными...

Не хочу о грустном.

Неожиданно я заметила, что волнистоволосый мужчина стоит неподалеку и рассматривает меня. Каким-то образом я поняла по его взгляду, что его интересует не моя красота, а что-то другое.

Он сделал пару шагов в моем направлении и спросил:

– Диета? Ничего не пьете и не едите?

– Нет. Просто...

И мне вдруг захотелось сказать все честно. Такое бывало редко – не из-за моей закрытности, а потому, что всегда считала неприемлемым надоедать другим людям без необходимости своими словами и мыслями.

Я сказала:

– Просто мне противно.

– Мне тоже, – сказал он.

Мы отошли в сторону, в холл, где были растения в больших горшках, сели в... да что это со мной! Я совсем уже простых вещей не помню. Такие... На них удобно сидеть. Не стулья, а более мягкие, с подручниками... Что такое память, Никита? В ней почему-то сохраняется слово «синхрофазотрон», абсолютно мне никчемушное, а слова простые, жизненные куда-то проваливаются... В страшную дыру небытия, куда провалюсь и я, и ты вместе со мной, поэтому ты единственная причина, по которой я живу. Пока я живу, жив ты. Или я это уже говорила? Надо бы перечитать написанное, но я почему-то боюсь...

Мы сидели и общались.

Его звали Максим, Макс.

Он с удивительной откровенностью рассказал свою почти фантастическую историю: влюбился в знаменитую и красивую киноактрису (от которой теперь ни имени, ни кадра, ни следа – вот тебе и знаменитость...), поехал к ней, неделю искал возможность встретиться и нашел, затесавшись в обслуживающий персонал одной пресс-конференции, которая должна была состояться с утра. Он попал к ней в переодевальню и увидел ее, только что приехавшую и, похоже, не выспанную. Она вся растрепанная, но самое ужасное, что поразило Макса, когда он приблизился к этой идеальной красавице, – запах изо рта, в котором похмельные явления смешались с парами, исходящими из больного, как было можно предположить, желудка. Макса как ударило, с тех пор у него аллергия на женщин – то есть почти такая же болезнь, как у меня.

– На всех женщин? – спросила я.

– Да. Но особенно на красивых.

– Мне хуже, у меня аллергия на всех людей вообще.

– То есть я тебе тоже противен? – лукаво спросил Макс.