Победители недр

— Гм... — с сомнением промычал Брусков, — а может быть, его тяжесть и, следовательно, его длина настолько велики, что небольшого усилия было достаточно, чтобы помочь ему опуститься с большой высоты?

— Может быть, и так, — согласился Мареев. — Но я хочу надеяться, что именно мое предположение правильно...

— Что же оно даст нам, если подтвердится? — спросила Малевская.

— Тогда есть лишь одно средство ликвидировать разрыв фидера и получить ток с поверхности. Средство, правда, рискованное, но оно дает известные шансы на успех в том довольно безнадежном положении, в котором мы находимся. Мы должны испробовать все, что таит в себе хотя бы небольшую надежду на спасение.

— О чем ты говоришь, Никита? О каком средстве? — нетерпеливо спросил Брусков.

— О торпеде.

— О торпеде?! — вырвалось одновременно у Брускова и Малевской.

— А я все время думал о ней! — восторженно закричал Володя. — Ну, честное пионерское! Я сразу подумал о ней!

— Конечно, — задумчиво произнес Брусков. — Если исходить из того, что разрыв где-то близко... Но мне кажется, что он произошел очень далеко от нас.

— Надо убедиться в этом, насколько возможно, — заметила Малевская.

— Но как же торпеда будет искать место разрыва? — продолжал спрашивать Брусков. — Эту ничтожную точку в огромной толще над нами?

— Я знаю... — опять раздался срывающийся голос Володи. — Мне кажется, что это можно сделать... Если я не ошибаюсь...

Он стоял у стола, смущенный, нетерпеливый.

— Ну, говори, — подбодрил его Мареев.

— Торпеда должна выйти из снаряда вертикально и все время подниматься рядом с проводами... до тех пор, пока не встретит места их разрыва... или пока позволят аккумуляторы...

— Володя, — рассмеялся Мареев, — обещаю тебе, что в следующую подземную экспедицию я без тебя не отправлюсь! Тебе никогда больше не придется пробираться в снаряд зайцем! Он совершенно прав, — повернулся Мареев к Малевской и Брускову. — Именно так я представлял себе поиски места разрыва при помощи торпеды.

— Но ведь ты говорил, Никита, что снаряд не может подниматься вертикально, — сказал Брусков. — Почему же ты думаешь, что это сможет сделать торпеда?

— Нельзя же сравнить мощность моторов там и тут в отношении к весу каждого снаряда.

— Да... — протянул Брусков. — Я этого не учел... — И неожиданно добавил: — Ну, что же! Я готов отправиться в торпеде хоть сейчас.

— Нет! — категорически заявила Малевская. — Ты один не управишься. Я отправлюсь с тобой... Правда, Никита?

— Правда только в том, Нина, — сказал Мареев, — что он один не управится.

— Пожалуй, одному, в самом деле, не годится, — согласился Брусков.

— К сожалению, — продолжал Мареев, — двум в торпеде не поместиться. Она рассчитана только на одного человека. В противном случае, не ты, Нина, а я отправился бы с ним.

Разочарование и досада промелькнули на лице Малевской.

— Как же быть?

— Придется попробовать одному, раз нет выбора, — сказал Брусков.

— Михаил... — запинаясь, произнес Володя, — а я?.. Я ведь с тобой работал в торпеде. И было не очень тесно... Разве я не смогу тебе помочь? Никита Евсеевич, пожалуйста, разрешите... я ведь понимаю в электротехнике...

От волнения голос у Володи дрожал, лицо то бледнело, то краснело, глаза с мольбой и страхом попеременно останавливались на Марееве, Брускове и Малевской.

Это неожиданное предложение вызвало жестокий спор среди участников заседания. Малевская категорически возражала против намерения Володи. Она считала недопустимым участие ребенка в таком опасном деле. Однако Брусков вступился за Володю. Володе, говорил он, грозит гораздо большая опасность, если его, Брускова, попытка окажется неудачной. Он Володю знает, да и все его знают, — он будет очень полезен в торпеде.

Спор продолжался все более ожесточенно. Он закончился лишь тогда, когда Мареев заявил, что в интересах экспедиции он присоединяется к мнению Брускова.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ. КАТАСТРОФА

Из широкого, мешковатого скафандра темнозеленого цвета выглядывает счастливое Володино лицо. Малевская обнимает и целует его в последний раз.

— Володя! Влезай, живее!..

Голос Брускова, глухо звучащий из стальной утробы торпеды, не позволяет затягивать прощание.

Володя наспех целует Малевскую и вырывается из ее объятий. Мареев крепко пожимает его небольшую, еще по-детски пухлую руку, на которой болтается широкая перчатка от скафандра. На спину Володи, нагруженную плоским ящиком с аппаратом климатизации, свисает шлем, прикрепленный к воротнику скафандра и поблескивающий огромными круглыми стеклами очков. Володя быстро ощупывает шлем, проверяет на своем поясе электролампу, запасную батарею к ней, небольшой топорик и, взмахнув на прощанье рукой, лезет под низкий треножник электрического домкрата, на котором стоит длинная, похожая на гигантский артиллерийский снаряд торпеда. Ее чешуйчатая тупоносая вершина уставилась прямо в центр выходного люка снаряда.