Победители недр

— Ну, не ворчи, — утешала его Малевская. — Часа через два я кончу анализы, посмотрю киноснимки и тогда сменю тебя.

Первый же ее анализ дал нечто новое: в породе обнаружилось содержание небольшого количества газов и паров воды при температуре несколько более высокой, чем можно было ожидать на этой глубине.

— Гм... Интересно... — задумчиво говорил Мареев, изучая анализ. — Водяной пар... углекислота... окись углерода... так, так... азот... водород... Очевидно, процесс заполнения трещины еще не закончился... Что говорят последние киноснимки о плотности заполнения жилы? — спросил он Малевскую.

— Плотность заполнения меньше, чем в верхних областях трещины. Между кристаллами кварца наблюдаются нередко тончайшие трещины.

— Мне это не нравится, — заметил Мареев. — Если плотность будет и дальше уменьшаться, надо будет выйти из жилы. Просматривай, Нина, чаще киноснимки и производи каждые полчаса анализы на газы...

В течение двух часов плотность заполнения, однако, не уменьшалась, держась на одном уровне, хотя содержание газа в образцах породы немного увеличилось. Киноснимки со стометровой дистанции показывали, что жила начинает менять свое направление с вертикального на пологое и уходит в сторону от пути снаряда.

Все успокоились. Мареев и Брусков улеглись спать, оставив на вахте Малевскую. Золото продолжало поступать, хотя уже с большими промежутками.

Было тихо. Малевская в одиночестве работала у крана образцов, проверяла киноснимки, делала сложные и кропотливые анализы на газ. Незаметно текло время, заполненное непрерывной работой. Спокойно работали моторы внизу и вверху, с ровным, умиротворяющим гудением. Изредка Малевская спускалась в буровую камеру, чтобы взять снимки из нижнего киноаппарата, и каждый раз чувствовала себя там очень нехорошо. Кружилась голова, подступала тошнота, ее охватывал жар, и, лишь отдышавшись в каюте, она могла вновь приниматься за работу.

«Что со мной? — спрашивала она себя, вернувшись после своего последнего спуска и с трудом добираясь до стула. — Уж не заболела ли я?»

С невольным содроганием вспомнила она через четверть часа, что нужно опять спуститься вниз за новым снимком.

Эта лестница!.. Даже смешно подумать: у нее, квалифицированной альпинистки, эта крохотная лесенка вызывает сердцебиение! И все же надо итти. Распоряжение Мареева должно быть выполнено.

Ей жарко, лоб покрывается потом, охватывает слабость. Малевская пересиливает себя, медленно подходит к люку и начинает спускаться в буровую камеру.

Жар делается все сильней, кровь бьется в голове и наполняет ее гулким шумом. Мысли путаются, перебивают одна другую.

«Неужели я больна? Отчего?.. Что случилось?.. Отравление?..»

Опять тошнота, шум в ушах... Малевская с трудом опустилась на колени возле нижнего киноаппарата. Она нажала кнопку. В руку соскользнул киноснимок. Надо встать, но нет сил. От страшной слабости размякли все мышцы, все тело. Голова кружится, оглушительный звон наполняет ее, разрывает череп на части.

Встать!.. Встать!.. Наверх... Смениться...

С невероятным усилием воли, держась за штанговый аппарат, Малевская выпрямляется. К лестнице! Шаг... еще шаг... И вдруг все закружилось, поплыло в сторону, вниз... Промелькнул термометр на стене, и резнуло в глаза: сорок шесть градусов выше нуля! Страшная догадка пронеслась в мозгу. Она крикнула, как ей показалось, изо всех сил:

— Никита!..

Черный занавес спустился перед глазами, колени подогнулись, и, задев столик, Малевская упала ничком на пол. С жалобным звоном покатилась со стола колба, и вновь наступила тишина, наполненная ровным, певучим гудением моторов...

... Сон Мареева становился все беспокойнее. Одолевала жара. Мареев ворочался в своем гамаке, задыхался, обливался потом. Сквозь тяжелую дремоту ему послышался какой-то неясный шум, стон, звон разбитого стекла. Он попробовал встать, но тяжелые веки не поднимались, голова не могла оторваться от подушки.

Вдруг высокий, тонкий, как свист, звук сирены врезался в мозг. В одно мгновение Мареев очутился на полу и, покачнувшись, едва удержался на ногах.

«Какая жара!» пронеслось у него в голове.

От резкого свиста сигнализатора аппарата климатизации он быстро очнулся.

«Углекислота!» подумал он и крикнул:

— Нина!..

Лишь сонное бормотанье Брускова донеслось до него с противоположной стороны каюты.

Мареев бросился к люку в буровую камеру и через открытое отверстие увидел Малевскую, лежащую на полу у лестницы, лицом вниз, с раскинутыми руками.

— Вставать! — громко крикнул он. — Михаил, Володя!.. Надеть маски!.. Газы проникли в снаряд!

Быстро натянув свою маску, он бросился вниз и поднял Малевскую. С трудом, шатаясь, он поднялся с ней по лестнице в каюту, захлопнув за собой крышку люка. Брусков и Володя, красные, потные, еще сонные, натягивали маски.

Мареев уже взбирался со своей ношей по лестнице в верхнюю камеру снаряда. По дороге он приглушенно сквозь маску крикнул Брускову:

— Открой запасные поглотители углерода в каюте! Особенно в буровой камере! Володя, за мной!

В верхней камере он положил бледную, бесчувственную Малевскую на ящики с припасами.