Победитель всегда прав

К своему счастью, Белкина пребывала в глубоком сне, иначе непременно расчихалась бы, столько пыли накопилось в огромном ковре, который она лишь изредка чистила пылесосом, но ни разу не выносила на улицу. Ковер ей не нравился ни расцветкой, ни по фактурой. Но это был подарок мамы, и выкинуть его рука не поднималась, как и передарить кому-нибудь другому.

В городе мужчины не перебросились ни словом, чувствовалось напряжение. Если бы их остановили, то вполне возможно, что милиционер заинтересовался бы, а замаскировать ее было невозможно. Но лишь только переехали пост за кольцевой дорогой, как чернорубашечник тут же стал напевать и прихлопывать ладонями по приборной панели.

– Уймись, – сказал электрик.

– Выпить хочется. Пристроим наш груз, пивка хряпнем. Работа у нас теперь пойдет не пыльная. Одно мне не нравится, что круглосуточная.

Мужчины ездили по этой дороге не в первый раз, знали каждый поворот, каждый столб. Дачный поселок, несмотря на темное время года и близость города, встретил их тишиной. Теперь не те времена, что раньше. С гитарами никто не ходит, молодежь предпочитает для отдыха город. Да если бы и был кто-нибудь в это время на участках, какая беда в том, что двое мужчин привезли на дачу ковер? Многие свозят сюда ненужные вещи в удобное для себя время. Машина подвернулась ночью, значит, ночью и повезут.

Теперь уже ни электрик, ни чернорубашечник не прятались. Они громко переговаривались, выгружая сверток из микроавтобуса. Дом располагался вблизи леса, чуть на отшибе от поселка, на косогоре. С виду он был небольшой, восемь окон, с гаражом, расположенным в цоколе, и мансардой под остроконечной крышей. Гаражные ворота были невысокими, микроавтобус в них не проехал бы, предназначались они лишь для легковых автомашин.

С ковром на плечах двое похитителей зашли в гараж и с лязгом закрыли за собой железные ворота. Ярко горели две стопятидесятки в железных абажурах, светло было так, что можно снимать кино.

– Открывай люк, – осторожно опуская свой конец ковра на бетонный пол, сказал электрик. – В гараже пахло бензином. Двухсотлитровая бочка, заткнутая деревянной пробкой, стояла в углу, возле нее рядком расположились канистры. Чернорубашечник подцепил железное кольцо и вытащил из пола деревянный люк размером метр на метр, подбитый снизу пенопластом. Все на этой даче было сработано на совесть, чувствовалось, что тот, кто ставил дом, имел тьму времени и возможность позаботиться о всяких мелочах.

Железная лестница круто спускалась вниз, и "голоса, мужчин отдавались эхом внутри подвала.

– Давненько я здесь не бывал, – сказал, светя себе газовой зажигалкой, мнимый электрик.

– На хрена зажигалкой светишь, включи лампу.

– Где выключатель?

– Его здесь нет. Поверни лампочку в патроне. Электрик повернул лампу. Большой подвал залил яркий свет. По всему выходило, что у хозяина дома были в наличии лишь лампочки на сто пятьдесят ватт, явно где-то украденные, с большими колбами. Такую в бытовые люстры не вкрутишь – абажур сгорит в три минуты. Одну из стен занимал стеллаж из досок, на нем стояли пузатые трехлитровые банки с солениями, покрытые солидным слоем пыли.

Электрик повернул одну банку к себе. На ней была самодельная этикетка, написанная химическим карандашом: «Огурцы».

– Заносим ее вместе с ковром. Еще какого-нибудь тряпья ей бросим сюда и ведро, чтобы было куда мочиться. И чайник с водой.

– Пошла она на хрен!

– Слушай, крысы ее не сожрут?

– Нет здесь никаких крыс. Бывший хозяин хвалился, что здесь все мышьяком обсыпано, крысы если и придут, то лет через десять.

– Порядок.

Морщась, кривясь и мучаясь, они стащили Белкину, закрученную в ковер, в подвал. Раскатали, содрали пластырь с ее лица, похлопали по щекам. Белкина раскрыла глаза и поморщилась от яркого света. Было видно, что она еще не пришла в себя. Затем принесли в подвал воды и ведро с крышкой.

– Это будет твой унитаз. Коммунальное удобство. Белкина перевернулась на бок. Электрик сбегал наверх и вернулся с двумя телогрейками, грязными, в солярке, и масляным обогревателем. Розетка в подвале была, электрик проверил – на обогревателе загорелась лампочка, яркая, как капля крови.

– Так, порядок. Жрать ей дадим завтра. Что еще? – чернорубашечник огляделся.

– Надо будет сказать, чтобы она консервы не жрала, а то сдохнет или ботулизм какой подхватит, – Чего подхватит?

– Отравится, короче. Эти банки уже лет десять здесь стоят.

– Где я? – вдруг прорезался у Белкиной голос.

– На дне, в очень хорошем месте.

– Вы кто такие? Как я здесь оказалась?

– Не помнишь, и хорошо.

На Белкину нашло озарение, она вспомнила, что произошло.

– Мужики, мне завтра статью сдавать!

– Ага, сдашь, – сказал электрик, глупо хихикая. – Может, тебе еще сюда компьютер принести, к Интернету подключить, телевизор поставить?

Белкина попыталась встать, но это ей не удалось, она была еще слишком слаба.

– Что вы со мной сделали?

– Ничего не делали, хотя хотелось, – усмехнулся чернорубашечник. – Ты нам нравишься, но трогать тебя не ведено.