Победитель получает...

И снова кото-мышь шёл впереди, а Маша за ним, так же как и в прошлый раз — доверяя ему, но теперь ещё и сочувствуя.

Она смотрела на его спину, покрытую бархатным плащом из сложенных крыльев; на трепещущие сяжки, веющие над его теменем, подобно флагам осаждённой, полуразрушенной, но так и не покорённой крепости. Смотрела и думала: сколько пришлось ему пережить и скольких потерять…

Он ведь ещё ребёнок, но не бросился за приютом и помощью в другое гнездо, опасаясь навлечь на него беду, пошёл в неизвестный город, где никогда не был, куда и дороги не знает… Он сказал: из-за моргов даже днём детей страшно из гнезда лишний раз выпустить. А сам теперь проводит ночи в джунглях… Если бы она могла помочь ему! Но чем?.. Наоборот — не помешать бы…

Маша готова была сдать и этот раунд, если бы верила, что для Куси это будет лучше, безопаснее. Но уверенности не было ни в чём. А кроме того, она чувствовала: ему стало лучше оттого, что рядом есть живая душа, пусть даже такая вот беспомощная, ни к чему здесь не приспособленная.

Но само её присутствие и необходимость думать не только о себе и поисках дороги, но и о ней, помогает этому осиротевшему существу не погрузиться в боль потери и отчаяние.

Скоро Куся отыскал ручей, и они смогли наконец напиться. Маша с наслаждением умылась и отмыла ноги и туфли от жижи, которая осталась на них после поверхностного (к счастью!) знакомства с нижним желудком Проглота. В животе недвусмысленно забурчало. Куся покосился на неё с тревожным неодобрением.

— И чем же вы питаетесь? — спросил он.

Маша вздохнула.

— Да чем угодно, лишь бы не ядовитым, мы, в общем-то, всеядные.

— Это хорошо, — одобрил Куся и куда-то юркнул, мгновенно скрывшись в тенях между высоких стволов, так что Маша и охнуть не успела, как он пропал, словно и не бывало! Только поблизости заскреблось что-то чуть слышно.

— Иди сюда! — донеслось до неё через несколько секунд откуда-то сверху.

Девушка завертела головой. В этих джунглях и лишний шаг делать не хотелось — кто знает, какие там ещё могут быть хваталки, тащилки, желудки и тому подобные малоприятные сюрпризы.

— Ты ещё и глухая?.. — прошипели где-то рядом. — Сюда иди, говорю!

— Куда — сюда, — отозвалась Маша. — Я тебя не вижу.

— А так? — спросил Куся. — Прямо смотри!

Маша посмотрела прямо. Всего в трёх шагах, точно на уровне её лица, на ветке огромного дерева расплывалось непонятное призрачное пятно, воздух странно шевелился, словно качалась тень. Маша зажмурилась.

— Куся, не пугай меня, пожалуйста, — жалобно попросила она. — Я тебя не вижу!

Из тени донеслось фырканье и звук, с которым встряхиваются мокрые собаки или кошки. Хлопнули крылья — негромко, но отчётливо. Да, это был Куся, а никакая не тень, но ведь только что его не было!

— Извини, — буркнул он, — привычка, не собирался от тебя прятаться.

— Как ты это делаешь? — поражённо спросила Маша.

— Обыкновенно, как все, — неохотно ответил Куся. — Вот, лучше сюда посмотри. Видишь? — Куся ткнул лапой в нечто округло-вытянутое, прилепившееся к корявой ветке.

— Это жевалка. Отрывай её — и вперёд. Можно в ручье прополоскать, если хочешь.

Маша нерешительно пощупала неровную бурую поверхность “жевалки”, помимо воли задумавшись о своём неведомом синхронном переводчике. Тащилки, хваталки, проглот, грызлы, морг, а теперь вот — жевалка… Интересно, это особенность языка, на котором говорит народ Куси, или же — особенности перевода?

— Ну чего ты её щупаешь? — поторопил кото-мышь, нетерпеливо поводя раскрытыми крыльями. — Самая безобидная штука. Её всем можно. Это ещё повезло, что грызуны не обгрызли. У ручья небезопасно, вот они и боятся тут кормиться, да и нам пора отсюда лапы уносить. Вон, смотри, на той ветке ещё несколько штук. Собирай их и пошли.

— Почему у ручья небезопасно? — спросила Маша, покорно отрывая загадочную жевалку.

Та поддалась, стоило лишь приложить небольшое усилие. Оказалось, что этот странный плод прикреплялся к ветке сразу несколькими совсем коротенькими черенками, причём они были направлены не вниз, а вверх, из за чего казалось, что жевалки являются частью ветвей.

Куся взглянул на Машу с состраданием, как на тяжелобольную.

— Потому что у ручья охотиться удобно, — терпеливо объяснил он.

Больше ему ничего прибавлять не пришлось. Маша торопливо пообрывала остальные плоды, наспех ополоснула их в ручье, сожалея о том, что не во что набрать воды.

Открыла сумку — не тащить же жевалки в руках, если уж у неё есть сумка. И, как только раскрылось тёмное сумочное нутро, тут же оттуда, чуть поблёскивая, выглянула фляжка, ёмкостью никак не меньше полулитра. Маша на миг замерла. Вот уж этого у неё точно не было! Впрочем, чего уж там, ведь ножа не было тоже! У неё и дома-то такого не имелось.

— Волшебная ты, что ли? — прошептала Маша сумке. — Сумка-самобранка, да? Может, в тебе и еда есть? — она пошуровала рукой внутри, впрочем, без особой надежды. Что-то подсказывало ей, что еды там нет. — Не будем наглеть, — ухмыльнулась Маша. — А за фляжку — спасибо.