Победить, чтобы потерять

Кепочка на глаза, курточка на распашку, голову чуть в сторону и вниз. Пусть смотрит на кепку и нижнюю челюсть, остается надеяться, что они схожи. Полумрак площадки играет в его пользу, давай, открывай, молит Васек, ему это так надо, ведь он совсем не знает, что делать дальше, если этот вариант сорвется. Ну, хватит зырить, падла, видишь, что свой. И время, и условный звонок совпадают, и неизменная тельняшка под курткой светит. И тот, в квартире, внял мольбам на свое несчастье, щелкнула задвижка и стальная дверь тронулась. Строев медленно и плавно потянул, вдруг какая-нибудь цепочка-секретка. И через треть пройденного ею расстояния, чувствуя легкое сопротивление державшегося за нее человека, резко рванул дверь на себя.

От неожиданного и сильного рывка, дверная ручка вырвалась из Гириных рук, а сам он качнулся вперед. Почти вылетел наружу, где и получил страшный удар в голову локтем. Многовато, конечно, для такого сморчка, но рисковать нельзя. Зато не нужен второй, контрольный. Гиря на метр с лишним отлетел в прихожую, лежал, не подавая признаков жизни.

Не суетясь, Васек вернулся за водилой, и уже через минуту по-хозяйски осматривал квартиру. Первым делом забрал и отключил сотики уголовников, чтобы не дергали нервы случившимися звонками. Мебели и вещей немного, так что перевернуть все вверх дном не составило труда, создавая видимость поиска чего-то.

Из ценностей совсем ничего, может, где-то и есть тайник, но искать нет времени. Весь навар составил чуть больше трехсот долларов из карманов, двух крутых золотых цепей и перстня – гайки, граммов на двадцать, с именным вензелем – все, что было на бандитах. В общем, ограбление изобразил классно.

Нашел и главное, за чем шел, из-за чего это все затевалось. Да и не мог просто не найти. У Гири в наплечной кобуре торчал тэтэшник, а у водилы к голени правой ноги был прикреплен «Макаров», да еще куча разнокалиберных патронов в ящике кухонного стола. Совсем ничего не боятся пацаны.

Оружие и поможет перепроводить их в места не столь отдаленные, чтобы знали твари, что угол падения равен углу отражения. Извините, не мы все это начали. А заодно, чтобы и там Гире не было комфортно, чтобы в будущем за «базаром» следил, Строев, как научила Светка, наколол Гире над веками по пять точек, обильно смазав проколотые места черной тушью. След пошел на коллег по криминалу. А для полной гарантии, Гириной же финкой, разрезал на мелком брюки, пускай теперь доказывает свою ориентацию. Не снимая тонких кожаных перчаток, отстрелял стволы, завернув каждый плотно в свою телогрейку.

Еще раз все внимательно осмотрел, покинул гостеприимную квартиру. На все про все ушло чуть больше двадцати минут. Захватил телогрейку, а из кармана водилы ключи от машины. Вышел, просто прикрыв дверь, в надвинутой на глаза кепочке, с грязной телогрейкой в руках, свернутой в плотный рулон. Во дворе никого не было, потому не удержался от соблазна, снял джип с сигнализации и сел за руль. Не спеша, выехал на улицу. Огляделся, и так же не спеша, покатил к центру. Не оставлять же такую красавицу бесхозной, пусть служит людям.

Через двести метров тормознулся у Светкиной «Короны», и пока она соображала, что к чему, набрал 02 по Гириному сотику. Придав голосу низкий тон, подстраховываясь через платок, продиктовал ментам адрес, по которому слышна стрельба. Видно, бандиты разбираются, блат-хата там у них. На вопрос, кто звонит, представился соседом и отключил телефон.

Снова тронул машину, успев заметить в зеркале заднего обзора, испуганное лицо подруги. Не газуя, пошел по второй полосе. За пятнадцать минут доехал до железнодорожного вокзала и припарковался в дальнем углу привокзальной площади. Убедившись, что рядом никого нет, покинул машину, оставив ключ в замке зажигания и полностью опущенным боковое стекло.

Снова натянув кепочку на самые глаза, сгорбясь, как можно компактнее свернув телогрейку, чтобы не бросалась в глаза, быстро пересек площадь. Так и шел по краю тротуара по ходу движения, пока «Корона» не обогнала его и не встала впереди метров за тридцать.

И первое, что услышал Васек в свой адрес, едва сев в машину, что он просто кретин и идиот в одном лице. Может, за всем этим страхом стояла любовь, если так, то это очень даже приятно. Он не оправдывался, а просто перегнулся с заднего сиденья, поцеловал в шею свою маленькую подельницу. И она сразу захлюпала, и вдруг разрыдалась, уронив голову на руки, сжимающие руль. Строев не стал утешать, ничего говорить, терпеливо ждал, пока она выплачется, хотя торчать им здесь совсем не резон. Потом пересел на переднее сиденье, стал платком вытирать ее слезы, целуя зареванное и такое родное лицо.

– Зачем машину взял, зачем лишний риск?

– А если они ее ментам подарят в обмен на свободу, что тогда?

– Не знаю. А если бы тебя тормознули? Это был бы наш конец. И так завязли уже по самые уши.

– Ты давай, трогай, а то все движение стопоришь. Еще ничего не закончено, у нас, кстати, чужой мобильник и простреленная телогрейка.