Победа восходящего солнца

Потребность в быстрой разработке стратегических планов преследования — когда не было ни времени, ни желания для активного анализа возможностей — появилась, когда Япония отошла от следования довоенному планированию после достижения в 1941–1942 годах первоначальных целей[125]. То, что осталось от довоенного планирования, значило: японцы поняли, что непродуманное нападение на Индию есть авантюра и неоправданная трата сил. Оно могло бы привести к немедленной — или отдаленной — катастрофе. Однако общая стратегическая ситуация значила, что японцы поняли: если они не одержали тактическую победу над союзниками в первые шесть месяцев войны, то вряд ли одержат победу в конце. Очевидно, что Индия была тем фундаментом, опираясь на который союзники с их индустриальным преимуществом смогут наконец укрепить силы и снова занять Бирму — и, кроме того, Юго-Восточную Азию. Японцы также не питали иллюзий относительно того, что политическая неразбериха в Индии, возможно, предотвратит такое развитие событий.

Претворение в жизнь этой весьма рискованной стратегии было бы сложным делом, которое значило бы отправку в Индию войск, измученных малайской и яванской кампаниями. Они будут действовать согласованно, в несколько приемов. Дивизии, ответственные за начало вторжения, должны будут прибыть из центрального резерва Японии и Маньчжурии. Это само по себе было рискованно. Дивизии, которые воевали в Малайе, извлекли огромную пользу из интенсивных тренировок во Французском Индокитае, но теперь у них не будет времени на это, поскольку следующие одна за другой операции должны были получить стратегический импульс, который дали бы победы Японии.

Независимо от того, стал ли бы целью Цейлон или сама Индия, выбор возможности, подразумевавшей высадку, потребовал бы стягивания конвоев сравнительно небольшого количества японских — и все более необходимых — быстроходных торговых кораблей. Это означало нарушение графика плавания конвоя и неизбежное сокращение стратегических запасов топлива, стали и других стратегических материалов до уровня много ниже того, что считался приемлемым.

Помимо необходимости нового стратегического планирования, передвижения японцев привели их к контакту с новыми народами Азии. Японцы постепенно начинали видеть себя так, как их представляла их же пропаганда, — освободителями Азии от власти белых. Жестокость их собственного десятилетнего правления в Корее и война с Китаем никак не влияли на «фильтр восприятия», который создавали японские специалисты по принятию решений. Противоречия, которые все отчетливее толкали Британскую империю к ее концу — как Империя, узаконившая военную мобилизацию на демократической основе и самоуправление, могла запретить это Индийской империи, — не существовали применительно к Японии. Поэтому японцы были удивлены нарастанием напряжения между управляющими и управляемыми в своей новой Империи и тем, что оно было явным не только со стороны этнических китайцев, которые стали первыми жертвами репрессий.

Оборона Индии

Англичане торопливо готовились к обороне Индии. До этого они не предполагали, что угроза может прийти с востока[126]. Так как это произошло вскоре после поражения при Сингапуре, мало что можно было сделать. Многие из доступных ресурсов — дивизия британской пехоты, авиакрыло истребителей «Харрикейн» — были потеряны в той и доследовавшей за ней яванской катастрофах. 31 марта британский Объединенный штаб планирования определил, что, если японцы решатся на стратегию прямого захвата в отношении Индии, это будет грозить Британии поражением[127].

У англичан были весьма слабые позиции обороны против любой из возможностей японцев. Черчилль говорил на закрытой сессии в Палате общин: «Японцы вместо этого^{39} могут вторгнуться в Индию. Без сомнения, они могут, если решат сосредоточить усилия, вторгнуться в Индию, захватить большую ее часть, взять Калькутту и Мадрас и, конечно, производить безжалостные налеты на беззащитные индийские города»[128]. Индийский главнокомандующий, фельдмаршал Уэйвелл, имея в своем распоряжении всего одну британскую и шесть плохо обученных и вооруженных индийских дивизий в Северо-Западной Пограничной провинции, понимал, что основная угроза придет из Бирмы. Однако его соображения били отвергнуты руководителями штаба в Лондоне, перебросившими его британскую дивизию на Цейлон[129].

Администрация соседней с Бирмой Бенгалии не была готова оказаться на переднем крае крупного сражения. Она была не способна справиться с потоком беженцев и военными подкреплениями; в то же время она столкнулась с националистами, которые снова стали вести себя беспокойно. Такие районы, как Кенте, Миднапур и Дакка, большую часть времени находились в состоянии открытого противостояния[130]. Ограниченный контингент наличных британских войск обеспечивал безопасность внутри страны. Возникла угроза мятежа, которая все возрастала по мере того, как возрастала уверенность населения Индии в том, что японцев не остановить и что британское правление в Индии обречено[131].