Победа. Том 1

— Купил! Двести пятьдесят баков![8] Приятели меня порядком обчистили. Жалко, но что поделаешь. А ты почему без камеры?

— Я здесь случайно. Осматривал замок, а в это время…

— Черт знает, что за порядки! — выругался Брайт. — Мы узнали, что президент едет сюда, минут за двадцать до его выезда из Бабельсберга. Пришлось нажать на газ.

Воронов усмехнулся, представив себе эту езду.

— Послушай, — продолжал Брайт, — я хочу познакомить тебя с нашими ребятами. Джентльмены! — обратился он к стоявшим поодаль людям в английской и американской, форме с коррреспондентскими обозначениями на погонах. — Это тот самый русский журналист, который выручил меня вчера на аэродроме. Его зовут Майкл… — он запнулся.

— Воронов.

— Мистер Воронов, — громко объявил Брайт. — Знакомьтесь!

— Рад видеть вас, мистер Воронов, — сказал стоявший ближе других человек средних лет в очках с золотой оправой. На вид ему было лет тридцать пять. Протянув Воронову руку, он сказал — Вильям Стюарт, «Дейли рекордер», Великобритания.

Воронов пожал руку ему, а затем и всем остальным корреспондентам, скороговоркой называвшим свои фамилии и наименования представляемых ими газет. Когда процедура знакомства окончилась, Брайт сказал:

— Слушай, Майкл, ребята хотят заявить тебе протест. Вчера вечером нам объявили, что с завтрашнего дня вход на территорию Конференции строго запрещается. Каждый, кто там появится, будет немедленно выслан из Берлина. Нас всех разместили в Целлендорфе, а оттуда до Бабельсберга миль четырнадцать.

Воронов почувствовал, что все взгляды обращены на него.

— При чем же тут я? — с недоумением пробормотал он.

— Территория Бабельсберга находится под русским контролем, — многозначительно сказал Стюарт. — Следовательно, порядки устанавливаете вы.

— Порядки установлены представителями всех трех стран, — не очень уверенно ответил Воронов.

— Но сам-то ты живешь в Бабельсберге! — воскликнул Брайт.

— Я живу в Потсдаме, — возразил Воронов. — А Потсдам все же не Бабельсберг. Оттуда даже немцев не выселяли. А теперь, — пользуясь короткой паузой, добавил он, — извините, джентльмены, я очень спешу.

Он уже подходил к воротам, когда вновь услышал за спиной голос Брайта.

— Слушай, Майкл, — слегка придерживая Воронова за руку, сказал американец, — это правда? Или ты нас обманываешь?

— Что ты имеешь в виду? — переспросил Воронов, не останавливаясь.

— Насчет Потсдама…

— Я никого не обманываю. Хочешь проверить? Потсдам, Шопенгауэрштрассе, восемь.

На листке из блокнота он написал свой адрес и протянул листок Брайту.

— Теперь все? — Не дожидаясь ответа, Воронов пошел по направлению к мосту через речку Хавель, отделяющую район Цецилиенхофа от Бабельсберга.

— Еще один вопрос, Майкл, — не отставая от Воронова, просительным тоном проговорил Брайт. — Когда же наконец прибывает Сталин?

— Не знаю, — не глядя на Брайта, ответил Воронов. — Прости, я тороплюсь.

— Но из Москвы он уже выехал? — не унимался Брайт. — Скажи хоть это…

— Не знаю, — повторил Воронов. — Говорю тебе, что ничего не знаю.

На следующее утро Воронова разбудил резкий стук в дверь.

— Да-да! — крикнул он, взглянув на часы — было лишь четверть восьмого, — и, на ходу натягивая брюки, запрыгал к двери.

На пороге стоял Дувак.

— Что случилось? — спросил Воронов. — Приехал?

— Приезжает… — многозначительно ответил Дувак.

— Говори толком, — уже с раздражением прикрикнул на него Воронов. — Когда приезжает? Где встреча?

— Не знаю, — откровенно признался Дувак. — Герасимов приказал всем собраться в девять часов.

— А ты не мог пойти и спросить?

— Это уж вы, товарищ корреспондент Совинформбюро, спрашивайте. Вам скорее сообщат.

Но Воронов его не слушал. Перепрыгивая через несколько ступенек, он бежал вниз.

Герасимов был уже одет и чисто выбрит. Казалось, он успел где-то побывать и только что вернулся.

— Товарищ Сталин, — ответил Герасимов на вопрос Воронова, — прибывает в Берлин сегодня в одиннадцать утра.

— На какой аэродром? — быстро спросил Воронов.

— Товарищ Сталин прибывает поездом, — назидательно ответил Герасимов. — Поезд приходит на Силезский вокзал в одиннадцать ноль-ноль. Свою группу я собираю в девять. В девять тридцать мы выезжаем в Берлин. У вас, кажется, есть машина?

— Да, но она в Карлсхорсте.

— Вызовите к девяти. Поедем вместе. Так будет лучше для вас.

Времени оставалось еще много. Позвонив в Карлсхорст и приказав водителю приехать к девяти, Воронов решил прогуляться по Бабельсбергу. Вернувшись, он обнаружил, что его «эмка» стоит возле дома. Старшина открыл дверцу и сказал:

— Они уже уехали, товарищ майор! Им аппаратуру устанавливать долго.

Воронов испуганно посмотрел на часы. Стрелки показывали без десяти девять. Он бросился к себе наверх, схватил «лейку»…

— Сколько езды до Шлезишербанхофа? Ну, до Силезского вокзала? — торопливо спросил он, как только машина тронулась.

— Минут за сорок доедем. От силы за сорок пять.

По дороге Воронов с замиранием сердца думал о том, что скоро, совсем скоро воочию увидит Сталина.

Никогда раньше он не видел его вблизи. Только на Красной площади во время майской и ноябрьской демонстраций.