Победа. Том 1

— Вы правы, Гарри, — переходя на интимный тон, произнес Бирнс. — Тем более, что если у Сталина только башмачные пуговицы, то у вас…

Трумэн остановился как вкопанный и, понизив голос, быстро спросил:

— Есть что-нибудь новое?

— Не знаю.

— Может быть, во время нашей беседы… Срочно свяжитесь со Стимсоном, — приказал Трумэн. — Передайте Вогану, — добавил он, посмотрев на часы, — чтобы готовились к отъезду. Конференция начнется через двадцать минут. Мы уже опаздываем.

…В то время как Сталин обедал у Трумэна, советские кино- и фотокорреспонденты изнывали от нетерпения в зале заседаний Цецилиенхофа. Осветители уже который раз включали и выключали юпитеры, операторы то и дело припадали к своим камерам, нацеливая их то на двери, которые вели в комнаты делегаций, то на огромный стол, за которым еще никого не было.

Воронов попал в этот Зал впервые. От нечего делать он пересчитал ступени широкой двухмаршевой деревянной лестницы, сфотографировал кресла с высокими спинками и набалдашниками в виде мифологических фигурок, а также флажки трех государств, укрепленные на широких белых настенных панелях. Офицеры Охраны рассказали Воронову, что стол, за которым предстояло работать Конференции, был заказан в Москве и доставлен сюда в специальном товарном вагоне. Что касается мебели, то ее привезли из дворцовых помещений парка Сан-Суси. «Сукин принц» вывез из Цецилиенхофа все, что только было возможно.

Воронов понимал, что его фотографии не нужны никому, кроме него самого. Ему было важно другое — то, что он находится в этом зале, которому наверняка суждено войти в историю. Коллеги же его интересовались лишь тем, что можно запечатлеть на кино- и фотопленке.

Разглядывая зал, Воронов старался запомнить как можно больше деталей, в том числе и не поддающихся фотографированию. Все эти детали он сможет использовать в работе над своими корреспонденциями.

Стрелки часов приближались к пяти. В зале по-прежнему никого, кроме советских журналистов, не было. Но напряжение возрастало. Советские офицеры охраны — в военной форме и в штатском — заняли свои посты у дверей. Герасимов приказал прекратить все приготовления.

Воронову почудилось, что сама История отсчитывает секунды на своих невидимых часах…

Без четверти пять Герасимов резким движением вскинул руку. В то же мгновение в зале вспыхнул ослепительно яркий свет.

Дверь, на которую сейчас были устремлены все объективы, открылась. В зал вошел Сталин.

Воронов щелкнул затвором своей «лейки», быстро перевел кадр, снова щелкнул затвором.

Сталин медленно подошел к столу. Постояв несколько секунд, он посмотрел на две другие плотно прикрытые двери.

— Ну вот… — негромко сказал Сталин. — Один раз захотел прибыть вовремя…

Эти слова были произнесены с несколько ворчливой и вместе с тем добродушной интонацией. Усмехнувшись, Сталин безнадежно махнул рукой и ушел. Как только он перешагнул порог, кто-то невидимый быстро закрыл дверь изнутри.

Журналисты с недоумением смотрели на Герасимова.

Как бы в ответ им, из открытых окон зала послышались вой сирен и резкие автомобильные гудки.

Воронов устремился к выходу. Оказавшись под порталом, прикрывающим главный вход в Цецилиенхоф, он увидел, как прямо к замку мчатся американские мотоциклисты.

Сталин приехал в Цецилиенхоф так тихо, что его прибытие вряд ли было замечено кем-нибудь, кроме сотрудников охраны.

Американцы же мчались на своих мотоциклах и в автомобилях, будто на пожар.

Особенный грохот издавали мотоциклы — казалось, что у них нарочно были сняты глушители.

Сиденья мотоциклистов располагались так близко к рулю, что длинные полусогнутые развилки охватывали их точно рогатины. Поблескивали пряжки на широких белых поясах, ослепительно горели красные фары, завывали сирены, шуршал гравий под колесами, нетерпеливо раздавались автомобильные гудки…

«Свадьба приехала!» — услышал Воронов чье-то ироническое замечание.

Обернувшись, он увидел одного из офицеров-пограничников.

— Почему свадьба? — спросил Воронов.

— С шиком ездят, — усмехнулся тот в ответ.

Все это механизированное скопище, мчавшееся, как стадо обезумевших быков, не доезжая до замка, на полном ходу свернуло налево. Перед глазами Воронова мелькнули «виллисы», за ними — уже знакомый ему огромный «кадиллак» с голубыми стеклами, за «кадиллаком» — мотоциклисты, за мотоциклистами — еще три или четыре «виллиса» и, наконец, грузовик с солдатами, державшими наготове автоматы и ручные пулеметы.

После всего этого грохота и треска приезд Черчилля показался Воронову почти бесшумным. Автомобиль английского премьер-министра подъехал к своему входу, сопровождаемый лишь двумя «виллисами».

Воронов поспешил в зал и занял место неподалеку от двери, из которой выходил Сталин.

Через несколько минут в зал с шумом ввалилась ватага американских и английских корреспондентов. Раздались громкие возгласы, послышался смех и тут же началась борьба за места.

Советские журналисты уже давно обосновались на своих позициях, а оставшуюся территорию бурно делили между собой американцы и англичане.

— Хэлло, Майкл! — услышал Воронов знакомый громкий голос.