Победа для Гладиатора

— Алекс, — робко подходит Вика. Мнётся, боясь ко мне прикоснуться.

— Если ты хочешь сказать, что пошутила, — брошенная жестянка падает со звоном на дно кубка. Отставляю его на стол. — То уже поздно. Ты предложила. Я согласился, — подтягиваю Вику к себе за руку. — И ты будешь моей женой.

— Я же вынудила тебя, — выгибается она, уходя от моих настойчивых рук.

— Уже не важно. Я принял твой вызов, — уверенно кладу обе ладони на её ягодицы. Смотрю насмешливо в широко распахнутые глаза. — Я женюсь. И буду трахать тебя столько, сколько захочу. А когда надоест — разведусь.

— А если не надоест? — усмехается она в ответ и вдруг обхватывает меня двумя руками и прижимается так, что у меня перехватывает дыханье.

— Значит, мы будем жить долго и счастливо… — едва выдавливаю из себя слова, пока она вытаскивает из моих штанов рубашку. — И умрём в один день, — заканчивает она фразу и скользит, чертовка, коготками по моей голой спине.

От скорой расправы её спасает телефон. Приходит сообщение с координатами. И я отклоняюсь к коммутатору и нажимаю кнопку громкой связи.

— Марин, — я диктую имя отчество и цифры. — Это ЗАГС. Мне нужно срочно оформить брак. Договорись на сегодня, можно на завтра.

— Хорошо, Александр Юрьевич, — как всегда, ни малейшего удивления в голосе моего секретаря. — Что-нибудь ещё?

— Да, никого не пускай сюда сейчас. А лучше закрой приёмную и возвращайся не раньше, чем минут через двадцать. У меня тут срочные неотложные дела с моей будущей женой.

41. Виктория

Опасность. Опасность! Опасность!!!

Диким воплем, сиреной, красной лампочкой сигналит мой мозг на слова Алекса.

Двадцать минут. Одни. В его кабинете. Мамочки, спасите меня! Хотя бы от позора.

- Нам никто не помешает, - его руки уверенно подтягивают меня к себе за ремень брюк. - Мн-н-н... - урчит возле уха, как довольный кот, шумно втягивая воздух.

Паника. Паника. Паника.

Я, конечно, не показываю вида, ещё храбрюсь из последних сил, ещё держу лицо, но это полное фиаско.

Всё должно было пойти не так. Одна мысль о женитьбе должна была остудить Берга, заставить постыдно спасаться бегством. Он должен был вышвырнуть меня из кабинета и забыть. Навсегда.

На Стаса же подействовало. Безотказно. А здесь не сработало. Почему?

Зачем в меня снова вселился этот бес? Зачем нарывалась? Провоцировала его, злила. Выпросила? Так мне и надо! Хотела штамп в паспорте? Тоже получи. И ведь хрен отступит, так закусило.

Сейчас ещё разложит меня на этом столе и вякнуть не успею. И ничто его не остановит. Уж точно не мои критические дни. Он и помнить-то о них не обязан.

- Алекс, - упираюсь я в его грудь, когда на пол падает сумка, а следом куртка. Всё. Сдаюсь на милость победителя. - Я не могу, Алекс! Пожалуйста!

- Не можешь? - удивлённо взмывает вверх одна его красивая бровь.

- Не могу, - почти хнычу я. - И ты прекрасно знаешь почему.

- А, ты о сексе? - он отмахивается так картинно, что только сейчас и понимаю, что ничего он не забыл, просто именно этого - испуга, капитуляции - он от меня и добивался. Чтобы я поверила и спасовала. Умоляла его, уговаривала. Сволочь!

- Да, о нём, - одёргиваю на место джемпер, накрывая его руку, так и лежащую на моей голой спине.

- И в мыслях не было. Ты что. Я до свадьбы вообще ни-ни. У меня же эти, - он щелкает пальцами, - принципы.

- Сволочь, - всё же вырывается. И я освобождаюсь из его рук, понимая, что он особо и не держит.

- Я?! Да ладно, - хмыкает он. - Всё? Успокоилась?

- Успокоилась. И зачем нам эти двадцать минут?

- Ну, - он многозначительно покачивает головой, осматривая разгромленный кабинет. - Например, чтобы собрать разбросанные деньги.

Наклоняется к лежащей у самых ног купюре. Поднимает, садится на корточки, подбирает следующую. И так самозабвенно увлекается процессом, ползая на коленях по кабинету, словно землянику в траве собирает. Только что не приговаривает: «Одну ягодку беру, на другую смотрю».

- Держи, боевой поросёнок, - протягивает он всю стопку. - Следующая зарплата только через месяц. Уж будь добра, трать разумнее. Не надо этих денег на ветер, - изображает он руками фейерверк, пока с виноватым вздохом я распихиваю их по карманам.

- В ведомости расписаться?

- Завтра распишешься, задним числом. А пока в устной форме, - демонстративно расстёгивает он брюки, но когда я снова в ужасе замираю, глядя на брякнувшую пряжку ремня, начинает невозмутимо заправлять рубашку. Его похоже несказанно забавляет этот процесс - глумиться надо мной.

- Прости, - поднимаю глаза на его каменную рожу. Я действительно заслужила. Он обиделся. И мне очень стыдно, что я всё неправильно поняла. Что расценила его широкий жест как пощёчину. Всю ночь проплакала от обиды. А ведь он, возможно, как лучше хотел.

- Забудь, - смотрит он на багровеющий укус, как на часы, делано равнодушно. - Как там говорят: милые бранятся - только тешатся?