По зову сердца

Ей захотелось зарыться в одеяло или вскочить. Застыв, она слушала, как муж поднимается по лестнице и входит в свою комнату, как что-то говорит его камердинер, помогая ему приготовиться ко сну.

Она рассеянно потерла кожу на ключице. Захочет ли он осуществить сегодня свои супружеские права? Он часто делал это, когда бывал пьян. Но это не имеет значения. Он ни за что не заглянет под кровать. А что, если он ударится ногой о саквояж или запутается в ее спрятанной одежде?

Люсинда вскочила с кровати, все проверила. Из-под кровати ничего не торчало. Тяжело дыша, она торопливо залезла под одеяло, разгладила его.

Звуки в соседней комнате постепенно стихли. Из коридора доносились шаги камердинера. Люсинда ждала. «Пожалуйста, не входи сюда сегодня».

В доме снова воцарилась кошмарная тишина, когда слышно только тиканье часов и потрескивание балок. Случайный порыв ветра потряс окна. Ничего необычного, а потом… послышалось тихое похрапывание. Она разжала кулаки, которыми сжимала простыни, выскользнула из кровати, остановилась, прислушалась, впиваясь пальцами ног в толстый ворс ковра. Никаких нежелательных звуков не доносилось из его комнаты, и она пошарила под кроватью в поисках дорожного платья и плаща.

По телу ее бегали мурашки, когда она стянула с себя ночную рубашку и надела сорочку и корсет. Затем надела простое серое платье, завязала тесемки и заколола булавки со всей быстротой, на которую были способны ее дрожащие пальцы. Люсинда достала саквояж, в нем лежало несколько вещей, которые ей было под силу унести.

Под звуки мужниного храпа она окинула взглядом комнату. Когда Люсинда поселилась здесь, комната была красиво убрана в кремовых и белых тонах — такой она и осталась. Люсинда ничего здесь не меняла — ни картин, ни ценных украшений. Денби не выносил беспорядка. И поскольку он входил сюда когда хотел, она не чувствовала себя в этой комнате уютно и не желала сделать ее своей.

Расправив плечи, она накинула шерстяной, коричневый плащ и натянула на голову капюшон. Медленно, осторожно повернула дверную ручку. В коридоре было темно. Крепко держась за перила, она прокралась вниз по лестнице для слуг, прошла мимо лакея, который спал на стуле у боковой двери. Неслышно ступая, она прошла на цыпочках в кухню, где запах розмарина смешивался с запахом свежеиспеченного хлеба на утро. Очаг отбрасывал достаточно света, чтобы можно было разглядеть путь до кухонной двери.

Что там говорила верхняя горничная насчет ключа? А, вот он, в кармане передника кухарки, он висит сбоку от двери. Кухарка оставляет его там, чтобы нижняя горничная могла выскользнуть из дома и побывать у своего любовника. Кривая улыбка изогнула губы Люсинды. Денби пришел бы в ярость, узнай он об этом.

Тяжелый железный ключ холодил ей руку, пальцы искали на ощупь скважину замка. Затаив дыхание, она вставила в нее ключ и повернула. Хорошо смазанный затвор подался. Дверь беззвучно открылась. Мистер Галлоуэй терпеть не может скрипящие двери, как-то рано утром сообщила, хихикнув, горничная, когда разжигала огонь в камине. На сей раз Люсинда от всей души поблагодарила кичливого дворецкого.

Она вышла из дома. Холодный воздух ударил ей в лицо. Она закрыла за собой дверь и быстро прошла по дорожке сада к высоким деревянным воротам. Железный болт легко скользнул в сторону. Она всмотрелась в вонючий проулок позади конюшни. Никого. Люсинда подобрала юбки и пустилась бегом. С каждым шагом сердце ее выбивало одно слово — «свобода».

Дойдя до угла, она плотнее закуталась в плащ и оглянулась на особняк Денби. Этот дом был для^: нее просто крышей над головой. Тем лучше! Если ее уход не означает, что она потеряет мать с отцом, ее настоящий дом и семью, она будет совершенно счастлива. Слезы навернулись ей на глаза, и уличные фонари превратились в цепочку лун, окруженных ореолом. Не надо плакать. Она ведь приняла решение. Люсинда смахнула слезы. В кармане юбки у нее лежало немного денег. Несколько гиней, которые она отложила из своих карманных денег. Они помогут ей добиться своей цели.

Люсинда быстро дошла до Чарльз-стрит. Там она слегка улыбнулась. Недооценивая ее способность превращать пенни в фунты посредством инвестиций и полагая, что она использует все свои крошечные доходы, чтобы каждый месяц платить по счетам за хозяйство, Денби тем самым оставил дверь ее клетки приоткрытой. Сознание своих успехов придало ей уверенности в себе. Шаг ее стал тверже.