По закону «Триады»

Максаков лежал на койке, насвистывал песенку Пугачевой, назойливо засевшую в голове, пил испанское вино «Вега Сицилия Уничи» и презрительно улыбался, вспоминая, как этот дремучий варвар учил высокого мужика со знакомым лицом выбирать коньяк. Вино было 1968 года, редкое вино. Найти его можно только в некоторых дорогих ресторанах или специализированных винных магазинах. Есть и более редкий сорт — Reserva Espesial. Испанцы его уже практически не выпускают, это сверхдорогое вино. В середине XX века было изготовлено всего лишь 12 000 бутылок, большая часть из которых уже выпита, и лишь совсем немного сохранилось в частных коллекциях. Вот, например, у него на даче есть еще дюжина бутылок, за которые было заплачено… впрочем, не важно. Где же он видел этого мужика? Может, в самом деле обознался? По логике вещей, от знакомства с известным политиком любой обыватель не открестился бы… Если, конечно, это знакомство было.

Максаков вдруг поставил бокал на стол и сел на койке. Улыбка на его лице уступила место озабоченности. Он вспомнил. Три года назад он приезжал в Генпрокуратуру, чтобы посоветоваться с генеральным прокурором относительно одного деликатного дельца. Генеральный совет дал, вышел проводить и этого самого мужика показал ему в коридоре, сообщив, что это самый ушлый следователь из всех имеющихся в наличии, которого лучше обходить за три-девять земель… Фамилия у него еще какая-то занятная была. Персидский… Иранский… Турецкий. Точно.

И что же теперь? Совпадение? Невозможно.

Следователь из Генеральной прокуратуры, черт побери!

Что он делал в Ростове? И Ростове ли? Что он делал в этом поезде?

Магнитофон. Пугачева. Та самая назойливая мелодия. И прервалась. Почему? Ах да, этот самый Турецкий прикрутил звук. А почему не вернул обратно?

А Руслан, идиот, вообще ничего не заметил. Впрочем, плевать на него.

Максаков решительно встал и пошел в вагон-ресторан. Понадобилось десять минут, чтобы разбудить буфетчицу (500 рублей) и заставить ее отпереть помещение (500 рублей). Магнитофон стоял на стойке. Кассеты в нем не было.

— Где она? — требовательно спросил Максаков.

— Так это… — Она терла заспанное лицо. — Сперли, что ли? Вот гады-то! Она ж не моя! Зинка, сменщица, дала под честное слово. Ну не гады, а?!

Максаков вернулся к себе и стал методично припоминать содержание разговора. Говорил ли он что-нибудь откровенно неподходящее, что сразу станет ясно постороннему уху? Говорил, черт побери! И Руслан, дубина, говорил, и он говорил. Все время говорил. Без остановки, без продыху. Вешал лапшу Будильнику, рисовал грандиозные перспективы сотрудничества…

Нет, полагаться на лучшее нельзя, недопустимо. Нужно действовать. Нужно упредить. А то и так неприятности как из рога изобилия. Еще и эта странная история с утечкой базы данных «Аргуса» на его голову! Ах, как не вовремя. Разобраться бы, кто подкузьмил… Времени нет. Ни на что не хватает времени, хоть клонируй себя, ей-богу.

Чонг

На ладони Чонг Ли лежали несколько мятых купюр и горсть монет. Вот и весь капитал. Он разглядывал их и шевелил губами — пересчитывал. Денег действительно было всего ничего — три десятки и мелочь. И что их жалеть? В конце концов, в жизни есть вещи поважнее. Любовь, например. И Чонг Ли, сжав свои капиталы в кулаке, решительно отправился к киоску с мороженым.

…Совсем юная китайская девушка, выискивая кого-то взглядом, шла по улице. Стройная и худенькая, с наивным детским лицом, непритязательно одетая, она была не то чем-то напугана, не то сильно озабочена.

— Лянь… — Из-за ее плеча протянулась рука с рожком клубничного мороженого в яркой упаковке.

Девушка вздрогнула и тут же радостно улыбнулась, оборачиваясь, — за спиной у нее стоял Чонг Ли.

— Ли!

— Лянь, милая, это тебе.

— Спасибо! — Она взяла у него мороженое.

Чонг Ли смотрел на нее с обожанием. Лянь потянулась к нему, и они едва-едва прикоснулись друг к другу губами. А потом взялись за руки и медленно пошли по улице — ни дать ни взять комсомольцы из старых советских фильмов.

— Сто лет такого не ела… С клубникой! Знаешь, кто я, Ли?

— Кто?

— Я — настоящая московская девушка. Ем дорогое мороженое, которое мне купил мой парень… Ты сделал чудо!

На это романтическое признание Ли ответил очень серьезно:

— Чудеса иногда должны случаться.

Лянь, впрочем, тут же забеспокоилась:

— Чонг Ли, у тебя мало денег… И ты очень рискуешь… Но это ничего! Через пять минут мы будем в безопасности. Пройдем — тут меньше людей. — Она кивнула на ближайший переулок, и они свернули туда.

— С тобой я ощущаю себя тигром. Хотя мне нельзя терять голову. Нужно быть очень, очень осторожным тигром.

— Почему?

— Вчера меня пытались убить.

— Ты… шутишь?!

— Нет. В общежитии.

Лянь в ужасе застыла, мазнув себя мороженым по подбородку.

— Я чуть не подвел брата и его друзей… Даже не представляю, как эти люди узнали, что я жив и где меня искать.

— Эти люди? — переспросила девушка. — О ком ты говоришь?

— О «Триаде». Если они такие вездесущие — значит, это «Триада». Больше некому.