По ту сторону смерти

Вздохнув, Кирилл направился в сторону лестницы. Опробовать новое знание, конечно же, было интересно. Но делать это, зная, что где-то рядом плачет девушка, да еще попавшая в такое же скверное положение, как и у него, было бы кощунством. Впрочем, сам Кирилл каких-то сильных эмоций по поводу своей кончины не испытывал то ли времени на это не было, то ли сам он оказался настолько твердолобым, что сей факт не сильно тронул его душу. Разбираться в этом Кирилл не спешил. Впрочем, скорее первое, ведь он чувствовал засевший в глубине сознания комок недосказанных мыслей и свернутых в тугой жгут эмоций. Чувствовал, но пока гнал от себя даже саму мысль о том, чтобы прикоснуться к нему. Возможно, ему было просто страшно это сделать.

Поднявшись на второй этаж, он увидел ее. Девушка сидела на полу в конце длинного коридора, уткнув голову в согнутые колени. Ее плечи вздрагивали в беззвучном плаче.

Кирилл замер. Вот как утешить человека, потерявшего близкого родственника, он еще мог себе представить, но что сказать в утешение самому умершему?

— Привет, — наконец произнес он. Ничего более дельного в голову просто не пришло.

Девушка подняла взгляд и молча посмотрела на него.

То, что глаза у девчонки «на мокром месте», Эльза была права. Покрасневшие от слез, они не портили (обычно покрасневшие от слез не только глаза, но и вся моська, а еще и распухшая, так что это не к месту) ее красивое обрамленное каштановыми волосами лицо, но вполне передавали отчаяние девушки. В отличие от Кирилла, ей мысль о смерти далась нелегко.

— Можно присесть? — негромко спросил он, взглядом указывая на место рядом с девушкой. Ему очень хотелось утешить ее, правда, но он просто не знал, как.

Марина, если это, конечно, была она, ничего не ответила, даже не кивнула, но Кирилл все же подошел и присел рядом. Бывают в жизни моменты, когда ждать согласия для того, чтобы помочь, едва ли стоит. Тут уж человек решает сам, готов он проявить участие, и не формальное, а именно от души, или действительно задавал вопрос о помощи ради проформы. В первом случае, отсутствие ответа едва ли что-то значит, во втором, как раз, является поводом, чтобы извиниться и уйти с «чистой совестью». А уходить Кирилл не собирался, не тот случай. И пусть он совершенно не представлял, что ему сказать, горе этой девушки сейчас ему было куда важнее собственных переживаний. И дело было даже не в том, что он, вроде как, парень. Просто бывает такое, что надо что-то делать, и, порой, даже неважно что, главное, что-то делать, чтобы совсем не впасть в отчаяние. Он вот поперся в таверну и решил изучить магию, а ей повезло меньше, она зациклилась на самом факте собственной смерти, и сейчас ее нужно было срочно вытаскивать из этого омута.

Но слов не было. Кирилл решительно не мог придумать хоть что-то, с чего можно начать разговор, ну не со смерти же.

Так они молча просидели с минуту, и первым заговорил не Кирилл.

— Мы умерли, представляешь, мы умерли, нас там больше нет, — глухо, не поднимая лица с колен, произнесла она.

— Ну не совсем же умерли, — тщательно подбирая слова, медленно (очень часто он говорит медленно, это намекает на то, что он тормоз) заговорил он, — тело умерло, а мы вот сидим здесь.

— Ты как? — Спросила она.

— Как что? — Начал, было, Кирилл, но тут же поправился. — Я? Отравился.

— А я утонула.

— Что, плавать не умела?

— Умела. Плохо. Ну… Не очень хорошо, но умела. Мы с сестренкой в заводи баловались, а там дальше течение. Вот меня и понесло. Я испугалась, запаниковала. Плохо помню. Помню, вода кругом, страшно, и очень страшно и хочется сделать глоток воздуха, просто невыносимо хочется.

Она шумно вздохнула и снова заплакала.

— Ну, не все же так плохо, — Кирилл приобнял девушку за плечи, — это тело умерло, мы-то здесь.

— А они там. Мама, сестренка. И я там, мертвая.

Нужно было что-то делать, говорить, Кирилл это понимал, но что….

— Это там ты мертвая, и не ты, а только твое тело, — решительно начал он, — И не все так плохо. Теперь мы знаем, а не просто догадываемся, знаем, что жизнь там не заканчивается. А еще знаем, что жить будем вечно. И не только мы, но и сестренка твоя и мама.

— Правда, — девушка оторвала лицо от колен и взглянула на него, — ты так думаешь? В ее глазах все еще стояли слезы, но само выражение лица… Нет, она еще не вышла из депрессии, но на нем промелькнула надежда.

— А что тут думать, мы-то здесь, мы живы. И они, когда их жизнь закончится, тоже не умрут, мы-то теперь это наверняка знаем. Разве это плохо? И ты еще с ними встретишься… Если в рай попадешь. Мне сказали, что мы, вроде как, тут не навсегда, а просто для того, чтобы прожить жизнь до конца, раз уж на Земле не получилось. Так что отставить расстраиваться, думаю, знай твоя мама, что с тобой все в порядке, она бы обрадовалась.

Девушка вздохнула, а потом улыбнулась:

— У меня восемь лет назад папа умер, он хороший человек был, правильный, он точно в рай попал. Если бы я тогда узнала, что с ним все в порядке, я бы, наверно, от счастья летала. Я так сильно тогда переживала.