По Ту Сторону (СИ)

Мои родители пытались вернуть меня к жизни, но я не могла. На меня давило в том городе абсолютно все. Места, школа, дома, улицы — все. Каждую ночь мне снился Робби, в той самой комнате, он кричал «нет» и указывал мне на дверь. Я просыпалась в холодном поту вне памяти, родители по очереди дежурили возле моей кровати. Разговоры с психологом не помогали. Я не знала, что ему говорить, я не могла описать то, что произошло со мной. Я не знала, что делать и как вести себя. Но одно знала наверняка, я не могла больше оставаться здесь, все напоминало их и жгучая боль вновь разъедало мое сердце, словно кислота, поэтому однажды утром, я объявила родителям, что уезжаю поступать в колледж. Я постаралась сказать это с более веселой миной, чтобы они не переживали, но они понимали в чем дело и не стали меня останавливать. Школу я окончила с помощью домашнего обучения. Но в колледже нельзя было просить домашнего обучения, а видеть людей каждый день, контактировать с ними совсем не хотелось.

Я даже не стала отправлять заявку на поступление, потому что знала, что не буду туда ходить. Я просто нашла квартиру и подработку. Мне нужно было время, я не знала сколько, но оно мне было необходимо.

Кем я была? Зомби, думаю самое подходящее определение. Людей я сторонилась, старалась меньше разговаривать. Я работала в забегаловке официанткой и уборщицей. Каждый раз, возвращаясь, домой с работы, зажигала по всему дому свет, и так он горел до утра, пока не встанет солнце. Мне было страшно. Всю ночь меня мучил один и тот же кошмар, который я видела тогда. Еще, что никак не могла понять то, что мой сон длился минуты 4 от силы, но я пролежала в коме целых полгода. Как такое было возможно? Вопрос за вопросом оседал в моей голове, они были готовы заполонить её полностью. Я даже думала, что наступит тот день, когда я не вспомню собственное имя.

Мой психолог, который работал со мной после пробуждения, посоветовал вести дневник, если я ни с кем не хотела говорить (с ним я тоже не разговаривала). Он говорил, что так я смогу высказаться и освободиться от всего терзающего меня, но пока, хочу сказать, он меня обманул — мне совсем не легче. Каждый день я вспоминала по одному человеку из тех, кто тогда там был. Всех с кем я хорошо общалась из них и не только. Я помню каждую черту лица, помню тембр голоса, привычки, даже помню, что мистер Берти любил всем подмигивать правым глазом. Они все были живы, они жили со мной, в моей голове.

Прошёл месяц моего подражания на жизнь. Я также работала в забегаловке, каждый день, обслужив клиентов, а затем, вымыв после них пол, плелась домой. Развлечений было немного — книга, дневник и готовка еды. Странно, я никогда раньше не любила готовить, но теперь, чтобы полностью отвлечься, я готовила и готовила. Меня словно засасывало в этот процесс. На какое-то время мне становилось легче, и я находила в себе силы позвонить родителям, делала я это крайне редко, но понимала, что надо, потому что они переживали. После очередной порции лжи, что со мной всё в порядке, и я хорошо учусь, я шла в душ, где сидела ровно час, а потом садилась за дневник. Каждый вечер я старалась оттягивать время сна, потому что, как только мои глаза закрывались, я видела снова и снова всего один и тот же сон. Но физиология брала верх, и в конечном итоге я засыпала. Так случилось и сегодня.

Я включила телевизор, надеясь увлечь себя какой-нибудь программой и не уснуть, но не вышло. Мои веки тяжелели, и медленно опустились. Слова, который выплёвывал телевизор, расплылись в моей голове. Я больше ничего не слышала, я погрузилась в темноту. Но сегодня я не увидела ни Робби, ни той белой комнаты. Мой сон был другим: красочным и живым.

Я стояла на улице, возле торгового комплекса и смотрела вперед. Мне было знакомо это место, оно находилось на соседней улице от моей забегаловки. Вокруг меня ходили люди, они будто не замечали моего присутствия. Всё было настолько реалистично, что на минуту показалось, что я вовсе не сплю. Я протянула руку к проходящему мимо человеку, пытаясь понять, видит ли он меня, но она скользнула сквозь него, человек не отреагировал. Я запаниковала, но вдруг какая-то неведомая сила подтолкнула меня вперед. Я сделала шаг, затем снова и оказалась возле парковки. На ней никого не было, только один мужчина средних лет с бакенбардами на голове, он шел к своей машине. Он был в сиреневой рубашке и классических брюках. В одной руке у него был дипломат, а другой рукой он держал телефон. Резко возле него появились два парня в черных шапках, которые были глубоко посажены на глаза. Один из них рослый, не меньше 185 см, другой ниже, но широк в плечах. Тот, что выше резко развернул мужчину и что-то сказал. Мужчина запаниковал, он выронил телефон и стал потихоньку оседать, что-то бормоча очень быстро, как бывает, когда человек оправдывается.