По ту сторону пространства

Ганн Пиро, сотрудник секретного отдела Федерального департамента охраны и бдительности (ФДОБ) Восточной Федерации, стоя у окна кабинета, наблюдал за разыгравшейся снаружи непогодой. Окна выходили в глухой городской колодец, образованный стенами четырех кирпичных домов, постройки начала-середины прошлого века. Уж если в их колодце так струями кружит дождь, то что же происходит на улице? Что за зима в этом году! Вот почти месяц как чуть не каждый божий день идет дождь, а сегодня вообще… Бр-р-р…

Ганн поежился, отошел от окна и взял со своего стола кружку с остывшим, чуть теплым кофе. Ладно, горячие напитки и бутерброды с салями, обваленной в специях, никуда не убегут. Скоро придут его коллеги по кабинету еще не проснувшиеся до конца, тогда и позавтракаем! А пока есть время посидеть над странным делом Коваля, которое ФДОБ временно удалось примять и не дать сколь-нибудь серьезной утечки. Толстая папка агентурного дела с документами и фотографиями лежала на краю стола.

Стан Коваль был влиятельной фигурой, не вполне понятно, откуда вынырнувшей. Он возник на небосклоне восточно-федеральной мутной, грязной и кровавой политики чуть более двадцати лет назад, рядом с человеком, который позже стал Правителем. Стан остался в его лагере после демонстративно-пиарного и не вполне трезвого выхода хозяина из членов правившей тогда Коммуно-пролетарской партии и был в его окружении в период опереточного переворота, который многие называют «недоворот». Однако, неожиданно, буквально через несколько лет отметился в штабе взбунтовавшегося и впоследствии расстрелянного парламента — Великого Вече. Но — как с гуся вода! В течение сорного десятилетия «мутного времени» — засветился на разных руководящих должностях в полулегальных-полуобщаковских благотворительных фондах вроде «Возрожденный Восток», «Восток — вперед!», «Восток — наша крыша». В начале этого века успел поработать на многих постах — и каких! — в аппарате правительства. Затем последовал период некоторого затишья, и несколько лет назад он уверенно вплыл в администрацию Правителя Восточной Федерации, где благополучно и работал до последнего времени. А потом он вдруг исчез и поползли слухи о том, что его убили… Вроде бы обычное дело — коррупционер, возможно, держатель общака, в общем, темная личность, которому туда и дорога, но… Вот в том-то и дело, здесь было столько «но», что толстую папку с материалами расследования спустили сюда, в аналитический отдел экспертного Управления ФДОБ.

Обычно судьба людей такого уровня близости к руководству отслеживалась исключительно тщательно. На всех мало-мальски значимых чиновников федерального и регионального уровней и на влиятельных нуворишей у ФДОБ имелись дела. А как же! Вдруг кто забалует, от рук отбиваться начнет, или, чего доброго, делиться доходами перестанет! Как в свое время олигарх Юк Сос, например. В политику ему, видите-ли, захотелось поиграть! Вот тут ему быстренько и напомнят, для начала, какой-нибудь фактик из его биографии, который, может, и не потянет даже на условный срок, но ославит и карьеру сломает бесповоротно. А это значит, что все льготы с твоего бизнеса снимут, да так, что и рыло и копыта из блатной государственной кормушки придется убрать, а что еще страшнее — могут быть арестованы все счета в западных и южных банках, на которые столь усердно все они переводили «заработанные непосильным трудом» средства. Ну, а если кто с первого раза не поймет всей серьезности ситуации, то, как говорится, не обессудь, могут и того, как его, ну, понятно. Как этого, Магнолицкого, в тюрьме придушат. Но, естественно, не своими руками, а при помощи готовых на все полицаев или разных отморозков, торчков, беспредельщиков и прочих людских отбросов и генетического мусора. Случается, правда, обращаться и к профессиональным людям, специально для этого обученным и подготовленным. Но это уже забота Федерального агентства по пресечению и умиротворению (ФАПУ).

Ганн вышел в еще пустынный в этот ранний час коридор, прошел к туалету и помыл кружку в щербатой раковине под струей чуть теплой воды. «Опять на ТЭЦ уголь не завезли, сволочи!» — ругнулся он про себя. Завернув кран смесителя и вытерев руки полотенцем не первой свежести, он на несколько секунд задержался перед мутноватым по краям зеркалом, рассматривая свою двенадцатичасовую щетину. Но из-за беспрестанно моргающей газовой лампы на потолке, подробно изучить бороду не удалось.