По ту сторону отражения

Журавли, которые ну очень сильно желали получить капиталы тети Эльзы, тут же клятвенно заверили пожилую даму, что поедут с ней просто так, за компанию, а не ради какого-то там наследства. Особенно сильно на это напирали Нинкины двоюродные сестры, откровенно блондинку недолюбливающие. Дядя Витя и его средняя дочь тут же решили ехать вместе с остальными. Виктор Андреевич даже отпуск по такому случаю взял, а Нину заставил взять с собой Келлу. Тот тоже не сильно упирался – в последнее время ему все больше и больше времени хотелось проводить в компании беловолосой красавицы, а свободное время пока у него было.

Кстати, время круиза эти двое потратили с умом: днем парень и девушка отсыпались или вели себя благочестиво, а ночами, ускользая вместе на пустующую верхнюю палубу, как два закоренелых романтика, рассматривали звезды. Обычно развязный Келла позволял себе гораздо большее, чем просто поцелуи и объятия, но с Нинкой все складывалось по-другому. Он сам был в шоке оттого, что не приставал к ней. А она даже забывала его дразнить – так ей нравилось сидеть у парня на коленях или лежать рядом с ним, устроив голову у него на плече или на животе. К тому же, наверное, не последнюю роль в этом выборе ночного времяпровождения сыграл тот факт, что ночами дядя Витя и пара его родственников-весельчаков изредка начинали шастать по всему теплоходу, в очередной раз потеряв Нинку или просто развлекаясь по нетрезвому делу, и девушке приходилось под покровом ночи пробираться в свою каюту. Каюта Келлы по требованию дяди Вити находилась далеко от Нинкиной, но ей там нравилось бывать. Она пару раз заставляла делать Келлу себе массаж, закрывшись в этой каюте, и становилась довольная-предовольная, когда ее парень вместо массажа, в котором он был совсем не спецом, начинал делать какие-нибудь глупости. Один раз он решил ее пощекотать, а Нинка, которая это дело ненавидела, в очередной раз показала свои зубки и сказала молодому человеку много новых или сильно видоизмененных матерных слов.

Журавль приказала себе не думать о том, что рыло – привороженный, а барабанщик старался не думать о том, что королева убивается вроде как по его другу. Он верил в то, что обаял Ниночку.

В общем, они веселились, как могли.

Правда однажды ребят и в каюте умудрился достать подозрительный дядя Витя: начал стучать синеволосому в «корабельный номер», чтобы «Ефим Александрович» ему открыл двери для «проведения важного мужского разговора». Он подозревал, что его средняя дочь проводит время с парнем, а потому гневался. И не зря. В это время Нинка, положив обе руки на шею Келле, говорила:

– Ты такой лох, синий, что мне даже страшно. Это вообще ненормально, чтобы мне долгое время нравились чужие прикосновения. Меня они обычно раздражают. И почему ты такой милый? Аж противно.

– Потому что ты – моя, – отвечал ей повзрослевшим голосом барабанщик. Он внимательно посмотрел на блондинку и вдруг во всю, как говорила Нинка, пасть, улыбнулся. – Слушай, королева, так ты что, д…

Очень интересующий его вопрос он так и не успел задать. Приперся Виктор Андреевич и начал требовать впустить его. Келла едва отмазался от визита папы своей девушки в каюту. Он боялся представить, что будет, если Журавль-старший прознает о том, что Ефим закрылся в одной каюте с его дочкой.

Кстати, новым сотовым телефоном Нина так и не удосужилась обзавестись – она отдыхала от него, изредка лишь пользуясь телефоном парня, которого теперь собственница Нинка тоже считала своим и даже целых два раза нечаянно назвала «Ефимом», а не рылом. Имя парня ей почему-то стало жутко нравиться, и хотя ударник «На краю» просил называть его Келлой, Ниночке хотелось повторять: «Ефим, Ефим, Ефимка». Особенно ему на ухо. Последняя вариация имени особенно нервировала барабанщика. Он начинал злиться. Потом кричать. А коварная блондинка ухитрялась так подгадать момент, чтобы подойти к нему и быстренько поцеловать. Тогда он тут же отвлекался на девушку и орать забывал, а Журавль радовалась и упивалась про себя властью над Келлой.

Проторчав несколько дней на теплоходе и выслушав по три десятка самых разнообразнейших гадостей от Эльзы Власовны, претенденты на наследство были приглашены ею в гости. В том числе и Нина с Келлой. Вернее, Келла с Ниной, потому что, по словам тетки, видеть она хотела бы только ее «юного друга».

Все Журавли собрались у их любимой родственницы. Нинка, сжимая в руках новенький и жутко дорогой мобильник – бледно-розовый сенсорный телефон, как и прочие, ждала «наследственного приговора» тетушки.

Сим-карту, которую она умудрилась разодрать за некоторое время до прибытия в английский особняк, восстановили в ближайшем салоне сотовой связи, где блондинка и ее синеволосый покупали новый телефон.