По ту сторону отражения

Я кивнула и вытащила на свет божий темно-фиолетовые джинсы с карманами.

– Странная ты, оне-тян – сказала Нелли мне уже тогда, когда я сосредоточенно завязывала шнурки на чужих кроссовках.

– Не странная. Просто не хочу, чтобы меня узнали, – отвечала я.

– Да? А хочешь, я тебе усы накладные дам? Парнем будешь, – сказала сестра, думающая, что ее шутки – верх остроумия.

– Нет, спасибо тебе большое. Парень из меня не получиться, я, знаешь ли, бандажом не пользовалась. Меня в этой одежде не слишком легко узнать? – поинтересовалась я.

Сестренка оглядела меня довольно скептически.

– Кому надо, тот узнает. А если не приглядываться, то маскировка сойдет. Катька, а куда ты? Следишь за кем-то? – Врожденное любопытство родственницы было всегда при ней.

– Любопытной Варваре… – начала я.

– Оторвали нос?

– Нет, вытянули его под два метра, – с этими словами я вышла на лестничную площадку, довольная, что озадачила Нельку.

Я выкатилась из дома, одетая, как самая настоящая пацанка: кепка, под которую я убрала волосы, закрывала пол-лица, блестящие черные очки, напоминающие мне почему-то гоночные, помогали ей в этом, широкие джинсы и широкая же рубашка, под которой чернела простая майка без рисунка, отлично скрывали фигуру. Образ завершали мужские кроссовки, взятые мною на время у брата. Хорошо, что у него размер ноги небольшой – и всего лишь на два размера больше моего. Закинув за спину рюкзак, освобожденный мною от значков, я зашагала на остановку. Надеюсь, Кейтон не узнает меня в слегка неформально разболтанном виде. К тому же я постараюсь найти самое незаметное место.

Я приехала в пиццерию без пяти семь – и мне повезло: одно из самых дальних мест на две персоны, у стенки, увешанной фото в стильных рамках, было свободно. Заказав сразу два куска пиццы, кусок шоколадного торта, колу и кофе – надо же мне будет здесь сидеть больше часа, – я уселась на свое место, лицом к двери. Я могла обозревать почти весь зал, но сама я вроде бы оставалась не такой уж и заметной в своем уголке. Да и народу прибывало все больше и больше, не всем даже хватало столиков, хотя зал был довольно большим.

Большинство из присутствующих были парочками, второе же место упорно держал семейный набор: мама, папа и ребенок. Впрочем, в одном из углов, около окна, пристроилась большая неформальная компания, соединив сразу два стола, рядом с ними поднимала бокалы за что-то чисто женская компания, а неподалеку от меня распивали красное вино три пожилые дамы, которые, по-видимому, решили отпраздновать день рождения одной из них. Чуть позже в пиццерию завалилась и самая настоящая экзотика – пятеро иностранных англоязычных туристов, которые, не знаю уж, какими путями, решили заскочить в наш город.

Я, разглядывая окружающих, очень медленно ела свой кусок пиццы, кстати, не чувствуя вкуса, и наблюдала за залом. Где именно будет ждать меня Антон? Что он задумал? И не узнает ли меня он?

И в какое место ему треснуть ножом, которым я сейчас разрезаю кусок, чтобы кровь меня не забрызгала?

Сегодня в пиццерии было не так спокойно, как в тот раз, когда мы ее посетили вместе с Тропининым. Персонал в фирменной желтой одежде почему-то бегал и суетился, что-то обсуждал и изредка внимательно оглядывал зал. Какие-то два мужика колдовали над потолком, что-то приделывая к нему, стоя на железной переносной лестнице.

– Ленка, Ленка, что ты вертишься, заказчик еще не пришел, давай, работай! – выговаривала одна девушка-работница другой, кажется той самой, что пыталась в наше прошлое посещение этого заведения позаигрывать с Антоном, а я малодушно втолковывала парню о том что ему неплохо бы было пофлиртовать с ней в ответ. Что он тогда сказал? Что в человеке внешность – не главное?

Честно – я уже не знаю, что главное в человеке, а что второстепенное. Все смешалось в моем неокрепшем, совсем еще недавно детском максималистском сознании, которое четко пыталось разделить белое и черное и пришло к неоднозначному выводу, вслед за знаменитым Эйнштейном повторив: все относительно.

Кейтон – относительный придурок.

Но если вспомнить, он очень часто делал мне странные намеки.

– Я люблю воду. Вода – странная вещь. Может приобретать разные формы: жидкую, твердую, газообразную… В одном веществе сочетается столько разных свойств, и мало кто об этом задумывается.

– А кому надо задумываться о такой ерунде?

– Действительно.

Тогда он едва не засмеялся, потому что понимал, о чем говорит. Не зря Кей отождествляет себя с водой. Совсем не зря.

– Обещают теплую погоду, лучше, чем сегодня.

– А чем тебя погода не устроила сегодня?

– Дождь и солнце.

– И?