По ту сторону отражения

– Хорошо, встретимся там, – несколько удивился моему выбору Максим.

– Ты на машине? – внезапно спросила я.

– Да. За тобой заехать? – тут же спросил Максим.

– Не надо, жди меня в «Калифорнии».

– Спасибо, что все же согласилась на встречу. Мне надоело чувствовать перед тобой вину. Я хочу загладить ее.

Да иди ты, загладивальщик, со своими громкими словами, куда подальше! Ты мне вообще не нужен, я хочу позлить Антона.

– Может быть, я все-таки приеду за тобой? – Голос Макса был действительно заботлив.

– Нет. Спасибо, просто жди меня. Ладно?

– Как скажешь, Катрина, как скажешь.

Я без опозданий прибыла к бару, прилично накрашенная, с распущенными волосами, на каблуках, в своей самой короткой юбке, которую мне когда-то приволокла Нинка, в довольно открытой блузке, с выключенным телефоном в сумке и все с той же пустыней в животе, в которой героически приняли смерть все мои прелестные бабочки.

– Привет, Катрина, – искренне обрадовался Максим мне. Он, вероятно, только что припарковался и ждал меня у входа.

– Привет.

Он хотел меня обнять в знак приветствия, но я отстранилась и мрачно посмотрела на него. После этого Макс больше не решался ко мне прикоснуться.

– Что у тебя с губой? – вдруг заметила я, что она у него рассечена.

Вмазал ему кто-то добрый, что еще. Так ему и надо, паразиту.

– Результат общения с твоим сумасшедшим парнем. Твой Кей вчера тебя усердно искал, – невесело улыбнулся Максим. – Узнал адрес моей квартиры и приехал искать тебя. Отчего-то думал, что ты со мной. Вот псих.

Максим, поздно уснувший (он полночи проявлял снимки), был разбужен тремя громкими, нет, даже пронзительными звонками.

– Кто там еще? – простонал он, с трудом вставая и глядя на часы – время показывало еще только без пятнадцати шесть. В родном городе он остановился не в квартире родителей, а в своей собственной и сейчас находился один, поэтому ему волей-неволей пришлось идти открывать дверь, в которую какой-то чокнутый вновь пару раз настойчиво позвонил.

Потягиваясь, молодой человек, одетый лишь в одни легкие бриджи, подошел к двери и глянул в глазок. Гость его порядком удивил. За дверью стоял Кей, парень из рок-группы, фото которой он делал, и парень, который недавно заявил права на его, Макса, первую девушку.

О Кее у Максима сложилось двоякое мнение. В начале их знакомства солист «На краю» очень понравился фотографу: своим необычным поведением, в котором угадывался мрачноватый артистизм, манерой умело, без напряга, подать себя, а еще выражением лица, которое имело удивительную способность правдиво показывать самые разные чувства и было по-актерски фотогеничным. Максим к тому же всегда уважал тех, кто умел самовыражаться, а Кей прекрасно делал это через свою музыку и образы. Парни хорошо пообщались на фотосете, и Кей показался фотографу не зарвавшейся звездой, как часто бывает это у молодых и знаменитых, а вполне адекватным человеком, харизматичным, некапризным и очень интересным. Кей не фыркал во время съемок, что он устал, или что ему нужно поправить грим, или ему срочно нужна особенная пицца, или что фотографы – кривоглазые ослы. Выполнял все четко и при этом умудрялся поддерживать коллектив в таком же тонусе. Лидера было видно сразу. А после сета и перед концертом солист «На краю» без особенного выпендрежа общался с простыми людьми и, хоть и устал, давал автографы и отвечал на вопросы. Правда, на частном концерте, где Макс сделал действительно улетные снимки, с Кеем что-то произошло. Он стал неразговорчивым и замкнутым. На концерте, правда, отработал превосходно – фотограф прямо-таки чувствовал энергию бешеной, заряжающей музыки, исходящую от него и от его ребят. Во время перерыва Макс спросила у Андрея, что случилось с его подопечным, но он лишь пожал плечами, сказав, что вне профессиональной деятельности Кей – человек настроения, а гитарист Рэн, парень очень общительный, услышав это, заржал и сказал, что у Кея вечно все проблемы из-за женщин. Макс сначала подумал, что это проблема связана с шикарной черноволосой девушкой, которая все время вилась вокруг Кея, но потом понял, что музыканта мучает совершенно другая девушка. И знал бы он, какая.

Но на следующее утро, когда Максим все же решился позвонить Катрине, девушке из прошлой жизни, его мнение о Кее претерпело изменения. Он, как оказалось, заявил права на Радову, и сделал это неожиданно агрессивно, разозлив Макса. Тот хоть и был человеком ветреным, постоянно находящимся в поиске, узнавшим уже много чего в своей жизни, но отчего-то не мог забыть последний взгляд Кати, брошенный на него в тот глупый день, когда он выбрал вдруг ее подружку Иру. И не мог забыть ее рук, обнимающих его с нежностью ребенка, отдающего кому-то самую любимую игрушку. Прошло много времени, он почти забыл ее, но ему вновь посчастливилось встретить ее.