Читаем По ту сторону одиночества. Сообщества необычных людей полностью

И все же границы такого влияния уже обозначены. Причина этого, опять-таки, во общем требовании, чтобы все жители деревни активно участвовали в решении общих важных задач. Это требование препятствует тому, чтобы влияние приобрел тот, кто не прошел через все жизненные испытания в деревне. Некоторые из мировоззренческих систем способствуют возникновению довольно странных руководителей. Так, например, существуют фанатики, которые берут с собой в Карибское море верующих из США и там побуждают их к коллективному самоубийству, гуру, которые используют своих сторонников экономически или сексуально, и политические вожди, которые преобразуют своих приверженцев в экстремистскую партию. Чтобы добиться признания, таким руководителям нужна дистанция как в отношении сторонников, так и простых житейских дел. Выделиться при выполнении повседневных обязанностей для них почти невозможно. Они оказываются несостоятельными, если речь идет о том, чтобы сменить пеленки, внимательно обращаться с сумасшедшими, собрать урожай овощей или представить на сцене деву Марию или вора. Но руководители, деревень знакомы с повседневными делами так близко, что норма деревенской жизни постоянно воспроизводится. Если бы они не проявляли заботливости и сердечного участия, они не занимали бы ведущего положения. А так как они неотрывны от повседневных дел, они, по всей видимости, никогда утратят такого подхода.

Все жители деревни должны активно участвовать в решении общих задач. Вследствие этого ограничения возникают другие, прежде всего – ограничение роста союза деревень. Для смены пеленок требуется время. Также требуется время для управления большим делом. Если кто-то связан еще и повседневными обязанностями, то для руководства неизбежно остается меньше времени. Когда сеть деревень растет, она распадается, что, в сущности, хорошо. Чтобы союз увеличивался при центральном руководстве, система должна быть иначе организована. Произошла бы опять формализация отношений власти, возникла бы бюрократия, четкое разграничение полномочий при принятии решений и развились бы иерархические структуры. Достоинств, которые сейчас неотъемлемы от жизни деревни, больше не стало бы, работа превратилась бы в пытку; решения больше не принимались бы на местах. И, наконец, появилось бы требование компенсационных вознаграждений, возникла бы дифференциация зарплат, деревни стали бы учреждениями, и все, что было достигнуто, оказалось бы забытым.

<p>8.2 Вознаграждения</p>

На всех предприятиях, которые мы знаем, в сфере труда существует система оплаты. Чаще всего речь идет о служебной лестнице, устанавливающей различия в зарплате, в должности, размерах кабинета и в виде орудий труда. Часто даже место за столом во время обеда или на заседаниях зависит от ранга отдельных людей. Самый важный участник приходит чаще всего последним, чтобы ни одна секунда его драгоценного времени не пропала. По окончании заседания он почти всегда покидает помещение первым. Неотъемлемой частью системы вознаграждения считается право осуществлять власть. Иногда оно рассматривается даже как столь важная часть, что другие вознаграждения отступают на задний план.

Деревни почти не используют ничего из обычных вознаграждений. Служебного роста нет, так как нет мест, на которые можно выдвинуться. Правда, каждый в отдельности ответственен за решение определенных задач, но все задачи одинаково важны, и никто не может выдвинуться с течением времени как особенно важный. Если кто-либо склонен преувеличивать значение какой-то одной проблемы внутри деревенского сообщества, такого человека побуждают оставить эту область и работать в других сферах. Так, например, от одного из деревенских жителей, обладавшего талантом работы с компьютером и до определенной степени усовершенствовавшего и централизовавшего бухгалтерское дело, мягко, но настойчиво потребовали поработать на крестьянском подворье. Или пекарня, которая постоянно повышала свою производительность. Приговор гласил: «Дело идет слишком хорошо. Если пекут так много хлеба, это признак того, что к решению других проблем относятся небрежно». И чтобы приостановить перепроизводство, главным участникам поручили важные задания в сфере культурной жизни.

Когда-то было так, что группа опытных жителей деревни ездила от селения к селению и консультировала на местах. Принадлежность к этой команде, вероятно, ближе всего к официальной должности. В то время, когда я писал эту книгу, я узнал, однако, что эта группа распалась, потому что решили, что она умаляет значение Совета директоров. Быть членом Совета – проявление доверия. Но сам Совет стремится снизить это значение, приглашая всех заинтересованных принимать участие в большей части своих заседаний. То, что доступно всем, не может быть вознаграждением для немногих.

Перейти на страницу:

Все книги серии Историческая книга

Дом на городской окраине
Дом на городской окраине

Имя Карела Полачека (1892–1944), чешского писателя погибшего в одном из гитлеровских концентрационных лагерей, обычно ставят сразу вслед за именами Ярослава Гашека и Карела Чапека. В этом тройном созвездии чешских классиков комического Гашек был прежде всего сатириком, Чапек — юмористом, Полачек в качестве художественного скальпеля чаще всего использовал иронию. Центральная тема его творчества — ироническое изображение мещанства, в частности — еврейского.Несмотря на то, что действие романа «Дом на городской окраине» (1928) происходит в 20-е годы минувшего века, российский читатель встретит здесь ситуации, знакомые ему по нашим дням. В двух главных персонажах романа — полицейском Факторе, владельце дома, и чиновнике Сыровы, квартиросъемщике, воплощены, с одной стороны, безудержное стремление к обогащению и власти, с другой — жизненная пассивность и полная беззащитность перед властьимущими.Роман «Михелуп и мотоцикл» (1935) писался в ту пору, когда угроза фашистской агрессии уже нависла над Чехословакией. Бухгалтер Михелуп, выгодно приобретя мотоцикл, испытывает вереницу трагикомических приключений. Услышав речь Гитлера по радио, Михелуп заявляет: «Пан Гитлер! Бухгалтер Михелуп лишает вас слова!» — и поворотом рычажка заставляет фюрера смолкнуть. Михелупу кажется, что его благополучию ничто не угрожает. Но читателю ясно, что именно такая позиция Михелупа и ему подобных сделала народы Европы жертвами гитлеризма.

Карел Полачек

Классическая проза
По ту сторону одиночества. Сообщества необычных людей
По ту сторону одиночества. Сообщества необычных людей

В книге описана жизнь деревенской общины в Норвегии, где примерно 70 человек, по обычным меркам называемых «умственно отсталыми», и столько же «нормальных» объединились в семьи и стараются создать осмысленную совместную жизнь. Если пожить в таком сообществе несколько месяцев, как это сделал Нильс Кристи, или даже половину жизни, чувствуешь исцеляющую человечность, отторгнутую нашим вечно занятым, зацикленным на коммерции миром.Тот, кто в наше односторонне интеллектуальное время почитает «Идиота» Достоевского, того не может не тронуть прекрасное, полное любви описание князя Мышкина. Что может так своеобразно затрагивать нас в этом человеческом облике? Редкие моральные качества, чистота сердца, находящая от клик в нашем сердце?И можно, наконец, спросить себя, совершенно в духе великого романа Достоевского, кто из нас является больше человеком, кто из нас здоровее душевно-духовно?

Нильс Кристи

Документальная литература / Прочая документальная литература / Документальное
Моя жизнь с Гертрудой Стайн
Моя жизнь с Гертрудой Стайн

В течение сорока лет Элис Бабетт Токлас была верной подругой и помощницей писательницы Гертруды Стайн. Неординарная, образованная Элис, оставаясь в тени, была духовным и литературным советчиком писательницы, оказалась незаменимой как в будничной домашней работе, так и в роли литературного секретаря, помогая печатать рукописи и управляясь с многочисленными посетителями. После смерти Стайн Элис посвятила оставшуюся часть жизни исполнению пожеланий подруги, включая публикации ее произведений и сохранения ценной коллекции работ любимых художников — Пикассо, Гриса и других. В данную книгу включены воспоминания Э. Токлас, избранные письма, два интервью и одна литературная статья, вкупе отражающие культурную жизнь Парижа в первой половине XX столетия, подробности взаимоотношений Г. Стайн и Э. Токлас со многими видными художниками и писателями той эпохи — Пикассо, Браком, Грисом, Джойсом, Аполлинером и т. п.

Элис Токлас

Биографии и Мемуары / Документальное

Похожие книги

Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах
Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах

Когда мы слышим о каком-то государстве, память сразу рисует образ действующего либо бывшего главы. Так устроено человеческое общество: руководитель страны — гарант благосостояния нации, первейшая опора и последняя надежда. Вот почему о правителях России и верховных деятелях СССР известно так много.Никита Сергеевич Хрущёв — редкая тёмная лошадка в этом ряду. Кто он — недалёкий простак, жадный до власти выскочка или бездарный руководитель? Как получил и удерживал власть при столь чудовищных ошибках в руководстве страной? Что оставил потомкам, кроме общеизвестных многоэтажных домов и эпопеи с кукурузой?В книге приводятся малоизвестные факты об экономических экспериментах, зигзагах внешней политики, насаждаемых доктринах и ситуациях времён Хрущёва. Спорные постановления, освоение целины, передача Крыма Украине, реабилитация пособников фашизма, пресмыкательство перед Западом… Обострение старых и возникновение новых проблем напоминали буйный рост кукурузы. Что это — амбиции, нелепость или вредительство?Автор знакомит читателя с неожиданными архивными сведениями и другими исследовательскими находками. Издание отличают скрупулёзное изучение материала, вдумчивый подход и серьёзный анализ исторического контекста.Книга посвящена переломному десятилетию советской эпохи и освещает тогдашние проблемы, подковёрную борьбу во власти, принимаемые решения, а главное, историю смены идеологии партии: отказ от сталинского курса и ленинских принципов, дискредитации Сталина и его идей, травли сторонников и последователей. Рекомендуется к ознакомлению всем, кто родился в СССР, и их детям.

Евгений Юрьевич Спицын

Документальная литература
1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука