По ту сторону одиночества. Сообщества необычных людей

Были высказаны основные идеи биодинамического земледелия и экологии – а также соображения об использовании энергии ветра, солнца, приливов и отливов».

Третья основная идея базируется на убеждении, что физическое тело является лишь временным носителем гораздо более долговечного элемента, души человека. Для нашего времени эта мысль может выглядеть странной. Но странность не в мысли, странным является само наше время. Вера в перевоплощение встречается во многих культурах, вызывая значительные социальные последствия, особенно в тех случаях, когда вместе оказывается множество необычных людей. Кто-то ведет себя так, что это раздражает других; кто-то подчас нарушает общественные нормы поведения или одним своим видом вызывает неприятие – некоторые лица на первый взгляд могут показаться отталкивающими или по меньшей мере – неэстетичными. Для тех же, кто близок к ним, такие подробности вряд ли имеют значение. Вера в перевоплощение стимулирует мышление в этом направлении. Она напоминает о том, что тело не более, чем бренная оболочка, скрывающая бессмертную душу, которая скоро его покинет и поселится в другой. Если задаться вопросом, признавать или отрицать принцип перевоплощения, то для установления отношений с не вполне обычными людьми преимущество будет на стороне тех, кто его принимает.

Четвертая, заложенная в основание идея – это вера в значение непрерывного образования и интеллектуальной вовлеченности. Деревни, в которых многие не умеют ни читать, ни писать, очень сильно «интеллектуально» ориентированы. Когда бы и куда бы ни приехал, всюду наталкиваешься на научные кружки, семинары, курсы или лекции. Те, кто не ограничен в возможностях передвижения, совершают длительные учебные поездки, чаще всего в другие деревни, иногда даже на национальные или международные конференции, проходящие в деревнях или за их пределами. В Видаросене, например, часто проводятся семинары в области медицины или экономики и организуются музыкально-танцевальные фестивали. При посещении деревень я вновь и вновь, к своему удивлению, замечаю, что нахожусь среди значительно большего числа «интеллектуалов», чем в любом из известных мне университетов. Жители деревень полны любознательности, ненасытного стремления к расширению познаний и готовности приносить жертвы во имя этого. Для каждого здесь найдется культурная программа, рассчитанная на несколько вечеров в неделю, часто дополненная особыми рабочими встречами, которые завершаются далеко за полночь. Наутро их участники чувствуют себя усталыми, их глаза слипаются, и снова начинается длинный день, полный тяжелой работ в поле или в например, в пекарне. И все же в обеденный перерыв – полчаса чтения украдкой – а после работы, еще длительная поездка и совместное посещение концерта в Осло.

Пятую основную мысль я осознал, когда раздал первый набросок моей книги. В связи с описанием воскресных дней в деревнях я тогда написал, что большинство посещает церковь. «Бога ради, у нас же нет церкви!» – была реакция на это. Я попытался заменить слово «церковь» на «часовня» или «капелла», которое я подхватил в британских деревнях. И опять неправильно. Оказывается, британцы полностью заблуждаются в этом! «Да, но как же мне называть дом, который и ни церковь, и ни часовня?» Назови его «Дом Андреаса» – это имя мы дали ему с самого начала.»

Конечно, мне бы следовало знать об этом. Недоверие к формальным системам классификации и вытекающее отсюда стремление избегать таких понятий, как умственно неполноценный человек, обслуживающий персонал, врачи, ассистенты, директора и т. п. глубоко укоренились в деревенской жизни. Также глубоко желание не подчиняться никаким догматическим классификациям в отношении религии, культуры или политики. Таким образом, в деревне нет церкви. В ней есть здание, носящее вполне индивидуальное имя. Нет пастора, а есть вполне определенный человек с вполне определенным именем, проводящий богослужение. Нет директора, а есть некто кто подписывает письма. Нет персонала, а есть деятельные люди. Нет пенсионеров, а есть люди, которые работают до тех пор, пока хватает сил. И чтобы завершить мысль: нет умственно отсталых или слабоумных в деревнях, а есть только люди с особенностями. Категории, которые возникают в обществе в целом или в отдельных профессиональных группах, представляют опасность для развития самих людей и их мышления.

Все эти идеи мы находим у Карла Кёнига, основавшего в Англии, куда он бежал, первую школу для детей, нуждающихся в помощи. Он выразил это следующими словами:

«Вначале у нас была великая цель лечебного воспитания. Некоторые из нас были подготовлены к этой работе, остальные были готовы расти до нее. Мы рассматривали достижение этой цели как особую миссию. Благодаря Рудольфу Штайнеру мы стали по-новому понимать ребенка с затруднениями в развитии и мы наблюдали успех этой работы в учреждениях и школах на европейском континенте и в Великобритании. Добавить к уже существующим местам новые, было нашей первой целью.