По ту сторону холста

— Ты и так будешь рисовать. Просто не сможешь остановиться. Это уже стало частью тебя. Тебе принесут холст и краски.

… Анна не сразу почувствовала, как ослаб и бессильно отпустил лодыжку корень. Около ели она увидела котёнка. Ну да, точно, он же куда-то делся после того, как её творения пришли объявить свою волю… . Наверное, спрятался за деревом.

Взгляд упал на корень, что удерживал её только что. Сейчас омертвевший и недвижный. На коре красовались свежие полосы от когтей котенка.

Анна встала, боясь потревожить даже травинку, осторожно освободилась от петли. Туман беспокойно зашевелился, тревожно завыл в ветвях ветер, но больше ничего не произошло. Хвостатый зверёк словно этого и дожидался. Деловито направился к прямоугольнику врат, потешно дёргая хвостом и тряся лапами.

Что там говорила девочка из Райского сада? «Он милый, но слишком «настоящий» для нас…»

Она не стала срывать полотна, кидать их в огонь или рвать на части. Даже не оглянувшись, выскочила со зверьком на руках за дверь подвала. И вздохнула спокойно, только когда лица коснулись лучи заходящего солнца.

Она знала, что всегда может вернуться. Спуститься по грязной лестнице со сбитыми ступеньками, потянуть за холодную ручку… . Только вот будут ли ей там рады?

И права оказалась девушка-ангел. Она не сможет теперь перестать рисовать.

Как-то вечером Анна вернулась из магазина с холстом и набором масляных красок. Она же писала картины ТАМ. Значит, сможет и ЗДЕСЬ, просто надо приложить чуть-чуть больше усердия.

Кисть двигалась не так гладко, не так чисто ложились краски, и часто приходилось подолгу исправлять испорченные участки холста. На эту самую странную и самую важную в своей жизни картину она потратила чуть больше месяца.

Котёнок всё время сидел рядом. Пожалуй, только он один смотрел на неё с пониманием. И вот однажды поздно вечером она отступила от холста и окинула критическим взглядом самое большое творение в её жизни.

Камин отбрасывал яркие кровавые блики на шесть полотен, висящих или стоящих вокруг. Хмурый лесник, ель под луной, русалка, распустившая по болотам паутину своих волос. Маяк в сердце шторма и его седоусый хранитель, Райский сад, мост и ангелы…

* * *

— Добро пожаловать! Этот мир тоже ваш, — сказала Анна. — Вот теперь вы по-настоящему свободны!

Конец

Блуждающие по сну

Незаметная черта, за которой кончаются возделываемые человеком земли и вступает в права лес, осталась позади. Тропка прикрылась листьями, молодая поросль цеплялась за отвороты одежды, лезла в карманы. Максим, светловолосый мальчуган лет одиннадцати, выломал прутик и принялся сосредоточенно отсекать с встречных кустов торчащие во все стороны листья. Девочка, идущая следом, увернулась от взлетевшего прута и чуть не уткнулась носом в клубок колючих кустов.

— Максимчик, прекрати! Ещё в глаз ткнёшь! Если не себе, то мне — точно.

Максим показал язык.

— Ты мне не мама, Ёлка.

— Я старше, — возразила девочка.

— Подумаешь, на год, — буркнул Максим.

Дети приехали с родителями в деревню погостить у своей бабушки. И тайком, пока никто не видит, отправились осматривать лес, который виднелся невдалеке за полем.

Только здесь густой дух леса окончательно выбил из одежды запах машины и городских улиц.

— Эй, вы двое! — кто-то хрипло крикнул у них за спиной. — Что вы тут делаете?

Дети вздрогнули, Максим напрягся, но, увидев спешащего к ним от деревни мальчишку, тут же расслабился.

— А, привет, Дик.

Дик, новый друг и единственный ровесник, встретившийся в деревне, догнал их. Йола скривилась, глядя на заплатанную куртку и торчащие карманы, однако мальчуган оказался не по годам серьёзным.

— Здесь нельзя гулять одним…  и вообще гулять. Опасно.

Он был так уморительно серьёзен, что девочка не смогла сдержать улыбки.

— Это всего лишь сказки, — беспечно отмахнулся Максим. Сестра перевела насмешливый взгляд на него.

— Кто бы кулером жужжал, Максимчик. У тебя коленки дрожали, когда бабушку слушал…

Дик вышагивал рядом, вертя на пальце брелок в виде перочинного ножика, и рассеянно вслушивался в спор. Ребята углубились в чащу, деревня скрылась за густой зеленью.

— Она говорила так страшно, подвывала, как в том фильме про мертвецов, — начал было оправдываться брат, но увидел, что улыбка сестры стала шире, и огрызнулся: — Ты сама, Ёлка, с открытым ртом сидела.

Йола собралась что-то возразить, но поймала встревоженный взгляд Дика.

— Это все эти сказки, правда?

Мальчишка пожал плечами.

— Может, и нет. Я и сам здесь часто гуляю. Но мама говорит, мы здесь все свои. А вот чужих лес не любит. Десять лет назад сюда браконьеры приезжали.

— Зверей стрелять — это подло, — дёрнула щекой девочка.

— Только никого они не убили, — сказал Дик. — На следующий же день умотали обратно. В мокрых штанах. Деревня потом неделю воняла.

Йола от таких подробностей состроила гримаску, Максим захихикал; Дик помахал сложенным ножиком.

— А у одного вообще крыша поехала. Его так здесь и бросили, до сих пор где-то шатается.