Посовещавшись, они отправились на поиски, разбрелись в разные стороны, напряжённо вглядываясь в пространство. В быстро сгущающихся сумерках было трудно что-то различить. Денису казалось, что любой шаг может прийтись в кроличью нору, а потом все исчезнут, и ты будешь лежать здесь со сломанной ногой, взывая о помощи долгие часы до утра. Тем не менее, он почти не боялся. Сиу больше не опасны (иначе они, уж конечно, воспользовались бы своим шансом и напали на детей, пока те спали), и ни одного живого существа на много километров вокруг, будто двое мальчишек и девчонка прозевали нарисованную мелом черту, которая предупреждала о смертельной опасности. Ну и кого, спрашивается, теперь бояться, как не самих себя?
Как раз, когда Денис обдумывал эту мысль, слева раздался голос Варры:
— Это он! Вон он, я его вижу.
Сначала Денис ничего не мог разглядеть. Он поймал себя на мысли, что больше не может понять, с какой стороны они пришли и куда направляются, но потом отыскал огонёк маяка и успокоился. Такой тёплый! Там обязательно должно быть что-то хорошее.
Но потом он понял, о чём говорит Варра. По тарелке степи бродили слабо светящиеся фигуры. Наверное, вблизи их не разглядеть: они же просто как слегка светящийся туман, ты можешь принять его, например, за сигналы, которыми голодный желудок пытается дать знать о своей проблеме.
Среди них одна как будто бы светила ярче остальных. Она была выше и размахом плеч напоминала пропавшего призрака.
Макс был тут как тут; он приложил ко рту руки и закричал:
— Эй, Доминико! Что ты там делаешь?
Но столб белого тумана даже не шевельнулся. Он напоминал дым от свечи, горящей в абсолютном безветрии.
— Он как-то попался в ловушку, — Макс бегло оглядел своих спутников. Указательный палец правой руки он держал возле рта, как будто хотел сказать: «Шшш…» — Повезло, что не попались мы. Наверное, Доминико был ближе
— К себе — это куда? — спросил Денис. — И как нам ему помочь?
— Кто знает? — ответил Макс сразу на оба вопроса.
— Тогда как ты собрался его вызволять?
— Я не знаю, как эти тени соотносятся с ДРУГОЙ СТОРОНОЙ, — сказал Максим. — Я могу случайно впустить их к нам, сюда, а могу напротив, поместить нас троих в эту ловушку. Маяк уже так близко, что я просто не могу рисковать.
— То есть мы просто пойдём дальше, бросив его там? — вмешалась Варра. Она обняла себя за плечи и ощутимо дрожала, хотя вечер был абсолютно безветренным и тёплым.
— Может, после того, как мы доберёмся до места назначения, я придумаю способ вытащить этого старого испанца, — неохотно сказал Максим.
Денис смотрел на брата во все глаза. Стёкла очков малыша сверкали строго и непреклонно. Это ли его всесильный брат, могучий малолетний волшебник? Как могло так получиться, что он бросает на произвол судьбы единственного друга? Но в глазах Макса теперь был только свет маяка. Он словно мотылёк, позабывший обо всём на свете, готов насадить своё брюшко на шаровую молнию раскалённой лампы и познать блаженство, пусть даже на секунду перед смертью.
Денис не мог с этим согласиться. Вонзив ногти в ладонь, он воскликнул:
— Чепуха! Я отправлюсь туда и спасу его.
— Как же ты это сделаешь? — спросила Варра.
— Как раз плюнуть, — обнадёжил её мальчик и, посмотрев на Максима, едва не сел в траву.
Перед глазами вдруг встало самое сильное, наверное, жизненное переживание. Вспыхнуло ярко, как лампочка посреди тёмной комнаты: он, Денис, ещё малявка, выросший на мультфильмах и считающий, что дельфины и в самом деле спасают людей с тонущих кораблей и водят возле морского дна хороводы вокруг морской ёлки, поскользнулся на траве и рухнул в пруд, уйдя под воду с головой. Когда открыл в воде глаза (папа уже бежал к берегу, на ходу сбрасывая ботинки), подёрнутое иссиня-чёрной мутью дно приближалось, медленно раскачиваясь, словно делая робкие шаги в сторону малыша. Мальчик не пытался выплыть: он наблюдал огромную рыбину, которая, лениво двигая плавниками, подплыла так близко, что, кажется, могла ущипнуть его за нос. Денис готов был поклясться — размером она была с настоящего Флиппера! Он уже собирался ухватиться за верхний плавник, чтобы рыбина доставила его прямиком к поверхности, когда понял, что она не собирается его спасать. Она хотела только посмотреть, что можно будет отщипнуть от обитателя поверхности, когда он перестанет дёргаться и станет кучкой ила на озёрном дне. Мальчик приготовился открыть рот, чтобы закричать и при этом наверняка захлебнуться, когда рука отца порвала плёнку водной глади и ухватила его за волосы.
Такие же глаза, как у той рыбины, были сейчас у Максима. Там не было страха за жизнь брата, не было готовности помочь. Он хотел только одного — отправиться в дорогу, да поскорее. Как Гарри Поттер, ждущий возле своего окна сову с письмом из Хогвартса и готовый при первом же знаке броситься собирать вещи, не взглянув даже на скучную престарелую мать и собаку, которая давно уже выросла из смешного щенячьего возраста и смертельно надоела.