По ту сторону изгороди

– Мне плевать. – Она обернулась, подняла ложку ко лбу. На лице ухмылка, глаза блестели. С ложки текла зеленая капля. Она оскалилась и спросила, – хочешь попробовать мой фирменный суп?

– Нет, – растерянно ответил Антон и замотал головой, борясь с жгучим голодом. Не хватало еще Насти решить, что ему что-то от нее нужно. Лучше уж умереть с голоду, чем признаться, что хочет её суп.

– Гороховая похлебка со шпинатом, – сказала она и слизнула стекающую каплю.

Чтобы побороть желание подойти к плите, оттолкнуть Настю, вырвать из ее рук ложку и слопать все, что было в кастрюле, ему пришлось представить, что там не суп, а горячий, бурлящий, черный ил, приправленный сломанными панцирями улиток. Вот он засовывает в рот ложку, а между зубов застревает частичка футболки съеденного мальчика, а на языке комок волос, в горло попадает оторванный ноготь с ноги, впивается в желудок и загнивает. Фантазии подействовали.

У Антона заурчало в животе, на языке появился горький привкус. Ему показалось, что вот-вот вырвет прямо на стол или на Настю, уж как повезет. Наверное, желчью и кислотой с слюнями, больше нечем.

Она бросила взгляд на стол, ухмылка сменилась недовольным выражением.

– А где моё яблоко и конфета? – зрачки расширились, щеки покраснели.

Антон убрал руки за спину. Он хоть и сказал только про хлеб, но забрал всё, что лежало на столе и возвращать не собирался.

Она хищно взглянула на руки Антон, прищурилась.

– Отдавай, – повелительно сказала и двинулась на него.

Антон не шелохнулся, сжал скулы и воинственно поднял подбородок. Напряг глаза, стараясь изобразить на лице презрение и бесстрашие. И судя по удивлению, проскользнувшему в глазах Насти, у него получилось. Она словно оробела, остановилась, не зная, что предпринять. Дернула было рукой с ложкой, с желанием ударить Антона по наглой физиономии, но сдержалась. Казалось, что впервые у нее промелькнула мысль, что Антон может ответить, а получать по лицу она не хотела. А ведь он мог не просто ударить, а мог достать припрятанную банку с илом и влить ее содержимое в рот Насти. Она отступила, на лице отразился испуг.

– Верни, – сказала она, но уже без гонора. Скорее прося, нежели требуя.

– Нет, – отрезал он, почувствовав превосходство. Это случилось с ним впервые. Улыбнулся, сделал резкий выпад, заставив Настю отпрыгнуть к плите, и локтем сдвинуть кастрюлю с конфорки.

Она ахнула, поспешно развернулась и поймала кастрюлю, не дав ей соскользнуть на пол. Но в спешке прикоснулась к конфорке, прожгла рукав кофты, а вместе с ней пострадала рука. Кожа покраснела и на глазах налился большой волдырь. Завопила от боли. Слезы залили глаза и смочили щеки.

– Ты за это поплатишься! – кричала она, рыдая, – Папа упечет тебя в больницу! Сдохнешь там!

Антон не намеревался выслушивать оскорбления, да и сорвавшийся от крика голос Насти не ласкал слух. Вышел с кухни.

– Куда пошел, псих! Скоро приедут родители, будешь ждать их в своей комнате. Ты наказан!

Антон усмехнулся, склонился к кроссовкам, поправляя шнурки и произнес фразу, которую мечтал сказать уже давно:

– Не волнуйся, я уйду, и ты меня никогда больше не увидишь.

В груди словно опустело, словно большая машина вывезла мусор и грязь, скопившиеся за последние пять лет. Ему даже показалось, что он резко похудел, стал легким как снежинка. Выпрямился и подпрыгнул, задев кончиками пальцев потолок.

– Погоди-ка! – Настя словно очнулась после недолгого замешательства.

Она нагнала Антона, поймала его руку в тот момент, когда он собирался толкнуть дверь.

– Это что кроссовки отца?

Она глядела так, словно увидела огромную змею. Удивленно и с интересом разглядывая узор на чешуе, но при этом держась на расстоянии, опасаясь укуса.

– Нет, теперь они мои, – Антон дернулся, высвобождаясь от её хватки.

– Но ты не можешь уйти! Смотри, что ты натворил, – она подняла обожженную руку на уровень глаз.

– А мне плевать, – сказал он равнодушно, – приложи лед или знаешь, что… – он взял её за предплечье и придвинул руку к груди, – вот так, приложи к своему ледяному сердцу. Должно полегчать.

Она не заострила внимание на его колкости, опустила руку и спросила:

– Ты сбегаешь из дома? – в её голосе слышалось волнение и даже испуг. Пожалуй, впервые за все время искренние чувства, а не та наигранность и показушность.

– Это не мой дом.

Антон толкнул дверь и занес ногу над порогом, но не успел выйти. Настя быстро сообразила, что дай она убежать Антону, как останется без объекта для насмешек. Некого будет дразнить, не на кого будет жаловаться и издеваться с подругами. Она решила его остановить, а единственное что придумала – наброситься со спины. Пусть это выглядит подло, трусливо, но зато эффективно.

Она прыгнула ему на спину и что есть сил толкнула. Антон почувствовал сильную боль в спине, отдающую в грудь и плечи. Он зажмурил глаза, скривил губы и, выставив вперед руки, вылетел из квартиры. Ударился головой об угол и потерял сознание.

Крысоловка