По ту сторону фронта

Сила Советской Армии состоит в том, что она едина со своим тылом и ведет не разбойничью империалистическую войну, а войну освободительную, справедливую, войну за мир и счастье всех народов. Благородные цели этой войны воодушевляют наших солдат, придают им силу, воспитывают самоотверженность; эти цели вызывают сочувствие у всех простых людей всего мира.

Все мы чувствовали, что слова эти относятся не только к регулярной армии, но и к партизанам, одетым в нагольные тулупы и домотканые свитки, вооруженным трофейными автоматами и берданками. Благородные и возвышенные цели объединяют теперь всех советских людей, где бы они ни находились. Ради них крестьяне оставляют дома и семьи. Эти цели зовут нас в бой и дают нам уверенность в окончательной победе.

Речь свою Корниенко закончил известными всем нам словами:

— Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!

…Когда мы выступили, солнышко все еще висело над лесом, снег был мокрый, дорога проваливалась, но медлить было нельзя: почти пятьдесят километров предстояло пройти нам в эту ночь.

По правде сказать, гораздо быстрее могли бы подойти к этому грузу Ярмоленко или сам Батя, базировавшиеся в тех местах, но они не знали о нем. А Батя, как потом выяснилось, услыхав о парашютистах и разыскивая их, в эту же ночь пошел к нам в Ковалевичи, и мы только случайно разминулись с ним.

Ночью подморозило, проталины заледенели, дорога стала твердой и упруго поскрипывала под ногами. Яркую весеннюю луну затянуло легким туманом.

В деревнях на нашем пути частыми гостями были в то время немцы. «Вчера приезжали», или «Сегодня наведывались», или «Вот только что перед вами ушли», — говорили про них колхозники. И хотя мы благополучно избегали встречи с врагами, осторожность была необходима. Впереди отряда, метров за двести, двигался дозор, отчетливо видимый на открытых местах и исчезавший в тени, там, где лес вплотную подходил к дороге.

На полпути между Стаичевкой и Терешками на широкой и длинной поляне дозор остановился. Ребята разглядывали что-то, один побежал к нам.

— Товарищ командир, тут засада была.

— А теперь?.. Осмотрели? Никого нет?

— Осмотрели. Не видно.

— Двигайтесь дальше. Только осторожно.

Судьба нам благоприятствовала. Немцы или полицаи за какие-нибудь полчаса до нас покинули это место. Мы видели окурки, свежие следы саней и сапог. Снеговые брустверы и окопы еще не обтаяли и не осыпались. Костры, у которых грелись наши враги, сохранили тепло, и под седым пеплом дотлевали красные угли.

…На другой день в трущобах Нешковского заповедника мы встретились с десантниками, которые оставлены были сторожить груз. Вместе с ними собрали громоздкие и тяжелые мешки, разбросанные по лесу. Но как их доставить на базу? Ведь и пешему отряду было нелегко миновать селения, занятые или часто посещаемые фашистами, а теперь придется организовывать целый обоз. Как-то он проскочит?.. Да и где достать лошадей и сани? В Терешках немцы, в Островах немцы, а вместо Нешкова остались одни только угли да столбы от ворот с висящими на них трупами… Придется рисковать…

Когда стемнело, мой помощник Перевышко с небольшой группой подобрался к Терешкам. Он уже знал, что немцы помещаются в школе, а по улице во всю ее длину — взад и вперед — ходит караул. Два солдата ходят вместе, не разделяясь: фашисты в России не осмеливаются оставаться один на один с темнотой. Перевышко дождался, когда скрип сапог и гортанный немецкий говор стали доноситься с другого конца деревни, и юркнул в знакомую хату.

— Запрягай подводу!.. Живо!

Потом в другую, — в третью…

Когда караул опять прошел мимо этих хат и опять удалился, четверо саней выехали со двора и свернули на лесную дорогу.

Немцы не ждали такой смелости, да и не сразу заметили, партизан. Они даже стрелять не стали, очевидно опасаясь, что в случае тревоги им же самим может попасть от начальства за недосмотр.

…Пока пригнали сани, пока грузили, пока выбирались на дорогу — рассвело. А ехать надо опять мимо Терешек: деревня остается метрах в двухстах левее, не больше. И вот мы видим, как в прозрачном утреннем воздухе поднимается над трубами дым, женщины идут к колодцу, гонят куда-то коров. Несколько немецких машин стоят на другом конце улицы, да и сами немцы то и дело мелькают среди домов. Вот и патруль показался: с автоматами на изготовку важно шествуют вдоль улицы гитлеровские вояки.