По ту сторону фронта

С Шеффера быстро стянули мундир, завернули руки назад и прочно связали телефонным проводом, всунули в рот индивидуальный пакет и посадили на пол возле сундука. Он тяжело дышал. На прозрачно-белом лице злобно блестели налитые кровью глаза.

Мундир майора был уже на Веремчуке. Лейтенант, посмеиваясь, затягивал ремень с пистолетом. Беляк с Рузметовым, чтобы уменьшить размер фуражки майора, накладывали в нее бумагу.

— Вот так хорошо будет, — сказал Рузметов, — а теперь иди, осваивай технику.

— Есть освоить технику! — весело бросил Веремчук и выскочил из комнаты.

— Ну как? — спросил Беляк, подойдя к Карецкой. — Успокоились?

— Не совсем, — ответила та откровенно.

— Самое главное сделано. Можно не волноваться. Я же вам сказал, что мы действуем наверняка. Познакомьтесь… Это начальник штаба партизанского отряда товарищ Рузметов…

Карецкая протянула Рузметову руку.

— Очень рада… Я просто не верю, что все произошло так, как наметили.

— План — это все, — многозначительно сказал Рузметов и улыбнулся.

— А мешочек ваш на месте. Здесь, — хитровато подмигнул ей Беляк. За окном затарахтел мотор, и в комнату стремительно влетел Веремчук.

— Техника освоена, — доложил он. — Прошу сниматься с якоря.

Начали усаживаться. Шеффера положили около заднего сиденья, внизу, и Рузметов, усевшись, положил на него ноги. Веремчук занял место шофера, а рядом с ним устроилась Карецкая. Распрощались с Беляком и Микуличем.

— Ни пуха ни пера! — пожелал Беляк. — Привет всем, особенно командиру отряда!…

Захлопнули дверцу.

— Не машина, а зверь, — сказал Веремчук, трогаясь с места. — Вы будете за штурмана, товарищ Карецкая. Нам надо к мосту.

Карецкая хорошо знала, что в городе всего один мост, дорогу к которому она изучила отлично во время поездок с Шеффером.

Машина на большой скорости промчалась по тихим улицам города и через несколько минут очутилась на окраине. Веремчук, пригнувшись к рулю, сосредоточенно смотрел вперед. Фуражка майора то и дело наползала ему на лоб, и он поправлял ее. Впереди оставалось единственное и главное препятствие — мост. Его охраняют, и там обязательно остановят машину. Другой дороги нет. Пробиваться придется с боем.

Вот в полосе света вырисовался мост. Железная рельсовая балка преграждала путь.

Веремчук собрался было ударить с ходу в балку, но тотчас отказался от этой мысли.

«Ничего не выйдет, — решил он, — разобьемся».

— Держите пистолет на всякий случай, — сказал Рузметов Карецкой. — А ты пробуй поговорить, — обратился он к Веремчуку, — может быть, так обойдется. Если нет — у меня все готово…

— Положи около меня пару гранат, — попросил Веремчук.

В этот момент раздался свисток и крик:

— Хальт!

В свете фар показался часовой. Шеффер зашевелился, но Рузметов крепко надавил на него ногой, и он затих. Карецкая с дрожью ожидала дальнейших событий. Веремчук остановил машину и выключил свет.

Часовой подошел поближе, засветил карманный фонарь и тут же, к удивлению всех, вприпрыжку возвратился к мосту и поднял балку.

— Битте! Битте! — пригласил он.

Не раздумывая ни секунды, Веремчук включил скорость и свет, дал газ, пролетел мимо козырнувшего часового и выскочил на шоссе.

— Ничего не пойму, хоть убейте, — проговорил он, развивая скорость.

— Я тоже, — сказал Рузметов.

Поняла только одна Карецкая, и от радости она так звонко рассмеялась, что Шеффер вздрогнул всем телом.

— Ну как же… — произнесла она. — Я ведь совершенно забыла. У него постоянный пропуск, — и она показала на лобовое стекло, где был прикреплен прямоугольный листок картона.

— Ну, здорово! Просто везет, — восхищался Веремчук. — А я уже собрался прихватить часового с собой.

— Удача! — коротко резюмировал Рузметов.

Впереди уже угадывались черные контуры леса, за который уходил молодой месяц. Пересекли узкоколейку. Веремчук сбавил скорость и свернул налево, на проселочную дорогу. Ехать стало труднее, земля после вчерашнего дождя была вязкая. Задок «оппеля» ежеминутно закидывало, колеса буксовали. Веремчук выключил свет, остановил машину и вздохнул. Впереди показались два темных силуэта. Ксения Захаровна встревожилась и подняла пистолет, но Рузметов успокоил ее, сказав, что это свои.

— Разгружаться! — объявил он и первым вышел из машины.

Подбежали два партизана.

— Быстро лошадей! — приказал Рузметов.

Один из партизан присел на корточки, вглядываясь в сторону леса, и коротко свистнул.

— По коням! — скомандовал Рузметов. — Вытащите из машины немца, проверьте руки и тоже в седло. Только не мять его, — предупредил он партизан.

Шеффера вытащили из машины и усадили в седло. Рузметов помог сесть Карецкой. Она сильно продрогла, зубы ее постукивали.

Подъехал Веремчук и предложил ей шинель, но она поблагодарила и отказалась. Тогда Веремчук бросил шинель на холку ее лошади и грубовато сказал:

— Отставить разговорчики! Одевайтесь!

Карецкая надела шинель. Сразу стало тепло.

— Готовы? — спросил Рузметов, видя, что свободной осталась только его лошадь.

— Готовы, товарищ начальник штаба, — ответил Веремчук.