Читаем По ту сторону фронта полностью

Потом семилинейная лампочка осветила снизу его скулы, прямой нос, тонкие энергичные губы. На вид ему было лет тридцать, и сначала он показался мне необщительным, недоверчивым каким-то. Все как будто присматривался к нам. Пока я распоряжался насчет караулов и давал какие-то мелкие указания, пока на столе расставляли нехитрую крестьянскую снедь и наши партизанские запасы, он шепотом выспрашивал что-то у Анищенко и у Крывышко. И уже во время ужина, понизив голос, сделавшись еще серьезнее и строже, обратился ко мне:

— Вижу, что вы командир. Хочу поговорить.

— Говорите.

И он сообщил о подпольной антигитлеровской организации, охватывающей не только Жаденьские хутора, но и ряд других селений. Члены ее ведут разъяснительную работу, собирают оружие, готовятся к массовому выступлению, хотят создать сплошной партизанский район.

Это было для меня полной неожиданностью. Мы знали, что здешние жители, испытавшие все ужасы фашистского «нового порядка», ненавидят захватчиков и сочувствуют партизанам. Мы встречали людей, убежавших от немцев в лес, слыхали, что они собираются группами, но о такой широко разветвленной организации мы, конечно, и предполагать не могли. И уже если такая организация существует, нам надо немедленно связаться с ней. Как она возникла — эта организация? С кем она связана? Кто ею руководит?..

— Вы член партии?

— Нет, — ответил он, и при тусклом свете лампочки мне показалось, что смуглые щеки его, покрытые давно не бритой щетиной, покраснели. — Но я все равно коммунист.

— Как же это понять?

— А мы сейчас все за коммунистов. Немцы кричат, что они у нас всех коммунистов истребили, а коммунистов все больше становится. И еще больше будет. Их не истребить — силы такой нет. Но у нас есть и партийные: Леоновец, Нестерчук, Ососкало, который долго был в комсомоле. Они и организовали спилку.

— А где теперь этот Ососкало?

— Ушел с вашими людьми.

— С кем? Куда?

— Туда… — хозяин махнул рукой. — К Ковелю.

— Это что же — с отрядом Картухина?

— Кажется… Впрочем, я не знаю фамилии начальника. Такой молодой, здоровый.

— Ну а вы?

— Работаем… Но вы не сомневайтесь…

Он вытащил откуда-то из-под подкладки своего пиджака небольшой лоскуток белой материи и аккуратно разгладил его ладонями на столе. Это оказалось официальной справкой:

«Дана ця громодяныну Легкому Андрию в тим, що вин является членом пидпильной спилкы по боротьби против гитлеризма.

Керивнык Спилкы…»

И подпись, которую я не разобрал, но догадался: «Ососкало», и даже печать этого подпольного союза.

Я продолжал расспрашивать. Оказалось, что во всех селениях вокруг организованы такие же подпольные группы — и в Высоцком районе, и в Домбровицком, и в Столинском, и дальше… Назначены специальные связные. Из деревни в деревню, из деревни в деревню («по цепочке», как сказал Андрей Легкий) любую весть донесут они до самого фронта и, если надо, за фронт. Из Вилюни уже пошла туда группа, возглавляемая Нестерчуком. А в другую сторону — связь до Житомирской области, где хозяйничают партизаны Сабурова. Благодаря этой связи организация узнает, что делается на свете, и притом узнает довольно скоро, и может свою правду, советскую правду, противопоставить геббельсовской печати и геббельсовскому радио.

— Вот, например, вы, может быть, еще не слыхали, что на Центральном фронте началось наступление…

Должно быть, он нарочно приберег эту новость под конец.

— Какое наступление?! — Я чуть было не выскочил из-за стола. — Как вы узнали?

Легкий, довольный эффектом, который произвело его сообщение, показал помятую бумажку.

— Вот у меня записочка. Получил по цепочке от Сабурова — у них там есть радио… Слушайте. В последний час. Новый удар по противнику…

И прочел со всеми подробностями сообщение Совинформбюро о прорывах немецкой обороны восточнее Великих Лук и западнее Ржева.

«…Освобождено свыше трехсот населенных пунктов… Разгромлено четыре пехотных дивизии и одна танковая дивизия немцев… Противник оставил на поле боя до десяти тысяч трупов солдат и офицеров».

* * *

Мы задержались в Жаденьских хуторах до рассвета, а потом, чтобы не подвергать излишней опасности гостеприимных хозяев, ушли в соседний лес. Отсюда мы должны идти «по цепочке», сопутствуемые связными «Пидпильной спилки», и первым нашим проводником вызвался быть Андрей Легкий. Чтобы не возбуждать подозрений, он не пошел вместе с нами, а выехал позднее на волах, будто бы за сеном.

Дошли до Хочинских хуторов. Отряд расположился в лесу, а я с Легким и еще двумя товарищами отправился, в деревню: надо было познакомиться со здешними подпольщиками.

Хата, в которую привел нас Андрей, была небогата и неказиста, но встретили гостей радушно. Хозяйка вынимала из печи большой чугун только что сваренной картошки.

— Кушать будете?

Мы отказались.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии