По ту сторону добра и зла

Ах, что сталось с вами, моими пером и кистью написанными мыслями! Еще не так давно вы были пестры, юны и злобны, полны шипов и тайных пряностей, заставлявших меня чихать и смеяться, – а теперь? Вы уже утратили свою новизну, некоторые из вас, к моему отчаянию, готовы стать истинами: такими бессмертными выглядят они, такими трогательно порядочными, такими скучными! Но было ли когда-нибудь иначе? Что же списываем и малюем мы, мандарины, своей китайской кисточкой, мы, увековечивающие все, что поддается описанию, – что в состоянии мы срисовать? Ах, всегда лишь то, что начинает блекнуть и выдыхаться! Ах, всегда лишь удаляющиеся и исчерпанные грозы и желтые поздние чувства! Ах, всегда лишь таких птиц, которые долетались до усталости и даются нам в руки – в наши руки! Мы увековечиваем лишь то, чему уже недолго осталось жить и летать, все усталое и дряблое! И только для ваших сумерек, мысли мои, написанные пером и кистью, только для них есть у меня краски, быть может бездна красок, пестрых и нежных, целых пятьдесят миров желтых и бурых, зеленых и красных пятен – но по ним никто не угадает, как вы выглядели на заре, вы, внезапные искры и чудеса моего одиночества, мои старые любимые – скверные мысли!

С ВЫСОКИХ ГОР ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ ПЕСНЬ

О полдень жизни! Дивная пора!

Пора расцвета!

Тревожным счастием душа моя согрета:

Я жду друзей с утра и до утра,

Где ж вы, друзья? Придите! уж пора!

О, не для вас ли нынче глетчер мой

Оделся в розы?

Вас ждёт ручей. Забывши бури, грозы,

Стремятся тучи к выси голубой,

Чтоб вас приветствовать воздушною толпой.

Здесь пир готовлю я друзьям своим:

Кто к далям звёздным

Живёт так близко, – к этим страшным безднам?

Где царство, равное владениям моим?

А мёд мой, – кто же наслаждался им?..

– Вот вы, друзья! – Но, горе! вижу я,

Что не ко мне вы…

Вы смущены, о, лучше б волю гневу

Вы дали вашему! Так изменился я?

И чем я стал, то чуждо вам, друзья?

Я стал иным? И чуждым сам себе?

Я превратился

В бойца, который сам с собою бился?

На самого себя наперекор судьбе

Восстал и изнемог с самим собой в борьбе?

Искал я, где суровый край ветров?

Я шёл в пустыни

Полярных стран, безлюдные доныне,

Забыл людей, хулы, мольбы, богов?

Стал призраком, блуждающим средь льдов?

– Друзья былые! Ужас вас сковал,

Немые глыбы

Вам страшны! Нет! Здесь жить вы не могли бы:

Ловцом, который серну бы догнал,

Здесь надо быть, средь этих льдов и скал.

Стал злым ловцом я! Лук натянут мой

Крутой дугою!

Кто обладает силою такою? – 

Но он грозит опасною стрелой, –

Бегите же скорей от смерти злой!..

Они ушли?.. О сердце, соверши

Судьбы веленье

И новым дверь друзьям открой! Без сожаленья

Воспоминание о старых заглуши!

Здесь новой юностью ты расцвело в тиши!

Одной надеждой с ними жило ты,

Но бледно стало,

Что некогда любовь в неё вписала.

Кто вас прочтёт, истлевшие листы

Письмен, хранивших юные мечты?

Уж не друзья – лишь призраки их вы,

Друзья-виденья!

Они мои смущают сновиденья

И говорят: «всё ж были мы?» Увы!

Слова увядшие, – как розы, пахли вы!

Влеченье юности, не понятое мной!

Кого желал я,

Кого себе подобными считал я.

Те старостью своей разлучены со мной:

Лишь кто меняется, тот родствен мне душой.

О полдень жизни! Новой юности пора!

Пора расцвета!

Тревожным счастием душа моя согрета!

Я новых жду друзей с утра и до утра,

– Придите же, друзья! придите, уж пора!

Я кончил песнь, и замер сладкий стон

В моей гортани.

То совершил герой моих мечтаний,

Полдневный друг, – зачем вам знать, кто он –

Один в двоих был в полдень превращён…

И праздник праздников настал для нас,

Час славы бранной:

Пришёл друг Заратустра, гость желанный!

Смеётся мир, завеса порвалась,

В объятьях брачных с светом тьма слилась…

КОНЕЦ